— Знает кое-что про тебя? — догадался Фригерид. — Брат, эту проблему можно решить гораздо проще.
Маркиан поднимался, больше не оборачиваясь.
— Об убийстве Аммония не может быть и речи.
— Если сам не хочешь, могу оказать эту услугу.
— Не вздумай.
Фригерид вздохнул.
— Хорошо быть варваром, — сказал он как будто в сторону. — Никаких этих ваших заморочек… Ладно, дело твоё. Ты командир, тебе решать, тебе отвечать.
Они поднялись на крышу третьего этажа и мимо ящиков-грядок с тыквой и репой прошли на крепостную куртину.
Битва была в разгаре. Как всякая битва для постороннего зрителя, она выглядела скучно и непонятно. Блеммии Харахена разъезжали по периметру своего табора и отстреливались от блеммиев Яхатека, а те эпизодически наскакивали поодиночке или мелкими группами, пытаясь прорвать оборону. В самом таборе женщины и дети сгоняли в кучу перепуганный скот. Человек десять харахеновских охраняли подступы к воротам, но яхатековские стреляли по ним редко и без энтузиазма — видно, их гораздо сильнее манил табор с его скотом и женщинами. Все грозно орали, верблюды ревели, и не наблюдалось никаких признаков управления — каждый, включая царя и вождя, скакал куда хотел и сражался сам за себя. Лишь дюжина валяющихся на песке трупов свидетельствовала, что это бой, а не упражнение в джигитовке.
— С тактикой у них неважно, — заметил Маркиан. — Про дисциплину и говорить нечего.
— Зато у тех полный порядок с дисциплиной, — показал Фригерид в сторону. — А может, и с тактикой.
Монахи стояли поодаль, в паре полётов стрелы от крепостной стены, довольно правильным сомкнутым строем. Они даже успели вооружиться блеммийскими щитами из пятнистых коровьих шкур. Иноки не участвовали в свалке, а ждали. Было видно, как они слаженно разевают рты. Временами, когда боевые кличи кочевников затихали, слышалось суровое хоровое: «Услышите до последних земли… Яко с нами Бог!»
— Нам с тобой придётся вдвоём на них идти, — сказал Фригерид. — Не смущает?
— А тебя смущает? Как-то непохоже на тебя. Где твоя безрассудная тевтонская отвага?
— Сомневаешься в моей отваге, иллириец? — В голосе Фригерида прозвучала угроза. — Уж не сомневайся. Просто смерть от монаха — это, ну… как смерть от бабы, понимаешь? В ней нет славы. Кто так погибнет, того Михаил Архистратиг в свою дружину не возьмёт.
— Опять богословствуешь? — Маркиан пристально наблюдал за битвой. — Смотри-ка, похоже, Яхатек взял табор. Сейчас начнётся…
В самом деле, царские блеммии наконец расправились с обороной табора и прорвались внутрь. Крики и суматоха усилились; дико визжали женщины, блеяли и разбегались обезумевшие козы. Харахеновы блеммии, что охраняли ворота, сорвались и поскакали к табору выручать своих.
