В советских учебниках и обобщающих книгах мы находим микст из того и другого: и качественный рубеж, отделяющий человека, подчиненного законам социологическим, от обезьяны, подчиненной законам биологическим, и иллюзию эволюционного описания того, как «последняя обезьяна» доросла до роковой точки, а «первый человек» постепенно двигался от этой обезьяньей точки дальше. Это лишь иллюстрирует, что обе позиции действительно сходятся в одну. Самое главное все равно остается вне поля зрения: почему произошел переход. Это разочаровывает и заставляет искать новые пути»[16].
Столь же неправомерно, по-моему, рассматривать обычаи и нравы так называемых отсталых народов и историко-этнографические данные в качестве доказательства той или иной гипотезы АСГ. Ведь они появились не раньше окончания АСГ или во всяком случае, когда он был вчерне закончен. Как же можно объяснять ими отдаленные периоды предыстории, когда самих обычаев не было и в помине? Не следует ли поступать наоборот: объяснять появление тех или иных обычаев и традиций чертами закончившегося АСГ?
Нельзя забывать и другое: «отсталые» народы и племена нашей планеты прошли путь развития не менее длинный, чем нынешние передовые нации. Число сменившихся поколений у тех и других примерно одинаково и, кто знает, быть может, ныне «отсталые» народы были некогда творцами высокой культуры, следы которой утрачены или приписываются другим? В современных обычаях и традициях «отсталых» народов целесообразней видеть, скажем, не «плавники рыб», а «ласты китов»: жизнь в одинаковых условиях сделала их похожими, и только.
Наиболее полно и явно ошибочно этнографический подход к АСГ развит в монографиях Ю. И. Семенова «Возникновение человеческого общества» (1962 г.), «Как возникло человечество» (1966 г.) и «Происхождение брака и семьи» (1974 г.). Его модель АСГ характерна тем, что в ее основу положены сразу обе ошибки, подмеченные Б. Ф. Поршневым: эволюционизм и этноцентризм.
Исходная посылка Ю. И. Семенова следующая. Предлюди, как и все животные, были существами только биологическими, только биологическими организмами. Естественно, что стимулами их поведения были инстинкты. «Каждый предчеловек, как и любое животное, стремился лишь к удовлетворению своих собственных биологических потребностей, инстинктов. В этом, и только в этом смысле можно сказать, что в стаде предлюдей, как и в объединении любых высших животных, господствовал зоологический индивидуализм… Сущность этого явления заключается в более или менее постоянном и систематическом подавлении более сильным животным более слабого. В результате доминирующее животное получает возможность удовлетворять свои инстинкты, не считаясь с биологическими потребностями подчиненного»
