Виктор помотал головой. Такое предложение граничило с паранойей – впрочем, оно и неудивительно, после таких-то событий! Уэскотт тем временем принялся распоряжаться: ящик сгрузили с подводы вместе с прилаженной поверх основной поклажи небольшой тележкой, склёпанной из металлических трубок. Ящик со статуей тертрадигитуса взгромоздили на неё и закрепили ремнями – в таком виде тару вполне мог перемещать один человек.
Как ни хотелось Уэскотту с МакГрегором немедленно, своими глазами увидеть драгоценное содержимое ящика, решено было не торопиться. Груз затащили в домик, приставив к нему одного из громил, вооружённого револьвером и охотничьей двустволкой; остальные под руководством Уэскотта и Стрейкера принялись стучать молотками, сколачивая из досок настил поверх каменных ступеней, ведущих вниз, в крипту – по нему предполагалось скатить тележку с ящиком. Виктора с Бурхардтом к грузу не подпустили, велев ждать. МакГрегор, который при плотницких работах только путался бы под ногами, ни на шаг не отходил от запакованной статуи – прикасался к парусиновому чехлу, что-то шептал себе под нос и даже улыбался – злобной, хищной улыбкой, предвкушая что-то, понятное ему одному.
Стук молотков стих только под утро. К девяти подали завтрак, но Виктор едва прикоснулся к тостам и яичнице с беконом. Всех, а в особенности Бурхардта, трясло от нетерпения, и лишь Берта так и не соизволила появиться на людях, демонстративно проигнорировав долгожданное появление таинственной статуи.
За операцию по спуску взялись ближе к полудню. Обвязанный канатами ящик медленно спускали по дощатому пандусу. Четверо охранников, вцепившись в верёвки, придерживали его сверху, а внизу, в конце очередного отрезка лестницы, стоял Уэскотт и отдавал команды – с великолепным равнодушием игнорируя тот очевидный факт, что если грузчики оплошают и упустят тросы, то тяжеленный ящик размажет его по стенке, как таракана под башмаком. Но – обошлось; за три с половиной часа преодолели двенадцать крутых пролётов, отломав по дороги колесо от тележки и, надрываясь, втащили в крипту. Там, между двумя саркофагами был заранее сооружён из каменных блоков невысокий постамент – на него взгромоздили стоймя ящик и Уэскотт, переведя дух, скомандовал охранникам – "давайте"!
Застучали молотки, заскрипели, вылезая из досок, гвозди, и наконец, перед зрителями предстала ОНА. В свете расставленных по кругу калильных ламп статуя сияла бесчисленными сполохами – свет играл в прозрачной глубине, и Виктор задохнулся от восторга, заворожённый игрой отражённых бликов на острых складках хламиды, укутывавшей фигуру с головы до пят. Фиолетовая мгла под глубоким капюшоном оставалась непроницаемой как и в тот момент, когда члены русской экспедиции впервые увидели её в глубине холма где-то посреди джунглей Конго – и лишь кисти разведённых четырёхпалых рук, казалось, жили своей жизнью – нервные, длинные, с крупными узловатыми суставами пальцы, казалось шевелились. Но это, конечно, была иллюзия, порождённая игрой света. Статуя высилась посреди крипты, волшебно прекрасная, сияющая изнутри – и вместе с тем, хранящая ледяное равнодушие к окружившим его человеческим букашкам. Потому что именно букашкой, ничтожной соринкой почувствовал себя сейчас Виктор, стоя перед… чем? Перед гостем из вечности?.. Творением чужой цивилизации?.. Подарком из иного измерения?..
