– Здравствуйте, сержант Онуфриев, следственный отдел Басманного ОВД Москвы. Провожу проверку по вашему заявлению.
Дверь, приоткрытая на ширину цепочки, не дрогнула. Гражданка Коробова Антонина Сергеевна внимательно изучала мое удостоверение. За её спиной, в глубине квартиры, надрывалась собачонка.
– Как мне позвонить вашему начальству, убедиться, что вас в самом деле ко мне прислали?
Я вручил бдительной гражданке картонный квадратик с отпечатанными реквизитами ОВД Басманный. Дверь захлопнулась. Антонина Сергеевна наводила справки, я покорно торчал на лестничной клетке. А шавка всё лаяла и лаяла.
Ждать пришлось умеренно – минут семь. Потом цепочка звякнула, меня впустили.
– Вы проходите на кухню, только разуйтесь, я недавно помыла полы. Вот, тапочки возьмите. Это моего сына – он редко заходит, у мальчика ответственная работа…
И Антонина Сергеевна сделала значительное лицо.
Что ж, хоть не стала держать в прихожей. Я понимающе покивал: «А как же, да, конечно, ответственный сотрудник…»
Хозяйка при ближайшем осмотре чем-то напомнила мне нашу школьную завучиху – такая же основательная, непреклонная, и с таким же крашенным «под каштан» перманентом на голове…
А в квартирке-то чисто, чтобы не сказать, стерильно. И корицей пахнет… ну точно, домомучительница! Главное – не позволить ей взять себя к ногтю, как одного шведского мальчишку. Разобраться с этим бредом, написать отчет и забыть всё, как кошмарный сон. Спокойствие, только спокойствие, как говорил герой той же книжки – два часа позора, и дело в шляпе!
Я надел тапочки и проследовал на кухню. «Домомучительница» величественно указала на окно:
– Вот, посмотрите и убедитесь!
Я посмотрел. Перед самым окном – реденькая крона тополя, за ней просматривается улица архитектора Казакова, почти во всю длину, до самого Университета землеустройства. Действительно, недурной наблюдательный пункт… Вдоль тротуаров множество припаркованных автомобилей. У дома напротив копошатся таджики в оранжевых жилетах со светоотражающими полосами – То ли починяют тротуар, то ли уродуют фасад офисного особнячка… Я покосился влево – Антонина Сергеевна ждала, сохраняя значительное выражение на лице.
– И что я должен увидеть?
– А ничего! – торжествующе заявила бдительная гражданка, – потому что они уже ушли. Несколько часов назад! Вы бы ещё позже приехали!
Похоже – имеем тяжелый случай…
Фрекен Бок властно указала мне на табурет, сама тоже уселась. Ей на колени тут же вскочила кудлатая белая шавка. Я собак люблю, но только не таких вот карманных тварей, с мозгом размером с куриный, и таким же интеллектом. Не собака, а два кило склочности, истерики и мелочной злобы.
