Я искала еще хоть что-нибудь о той своей жизни, которую я не помню. О том доме, в котором я родилась. В моей детской медицинской карточке, толстой пожелтевшей тетради, прошитой суровыми нитками, с корешком, подклеенным зеленой ситцевой тканью в цветочек, и загадочным розовым треугольником на обложке, рука педиатра в далеком 1975-м написала: «Условия проживания удовлетворительные». То есть тепло, светло, и мухи не кусают. Все удобства, скорее всего, находились на улице. Была печка ведь наверняка, дровяник или углярка, а может быть, и то, и другое. Колонка на улице. Шарик в будке. Герань на окнах. Кошки, гревшиеся в солнечных пятнах. Голуби гуркали на чердаке, пух тополиный летел летом, кленовые «самолетики» – осенью.
В том доме наши с бабушкой комнаты были через стенку. Мне рассказывали, что по утрам, когда родители уходили на работу, я сообщала бабушке о том, что проснулась, стуком пятки в стену. Бабушка приходила, умывала-одевала-кормила меня, а что мы потом делали, я не знаю. Родители-то рассказать не могут, они же не видели, а бабушка умерла давно, и не спросишь. На одной фотографии бабушка сидит во дворе за дощатым столом и вяжет носок, а мы с двоюродной сестрой Янкой катаемся на смешном рогатом трехколесном велосипедике.
Все эти фотографии, по которым я силюсь вспомнить самое свое раннее детство, сделал дядя Гена, маминой сестры муж. Он служил на Балтике, прожил всю жизнь на Алтае, а умер там, где родился – в Нижнем Новгороде, когда поехал в родные места в отпуск.
Свадьбу родителей наверняка снимал тоже он. На одном снимке от дома на Радищева видно только одну стену. Между этой стеной и забором молодожены и их гости встали в три этажа, а дядя Сережа, и так высокий, даже на какую-то приступку на заборе встал. На маме – кофточка белая без рукавов, очень простая, совсем без украшений, и юбка светло-серая в клетку. На отце – белая толстовка со шнурком. Дед Покидов молодой, важный, в пиджаке с наградами – он на фронте воевал, на Дальнем Востоке в береговой артиллерии. Дед Покидов, Александр Агафонович – муж бабы Нади, родной сестры отцовой матери, бабы Дины, Евдинии. Она умерла еще до того, как отец женился. Моя младшая сестра Ольга, все говорят, очень на бабу Дину похожа. И баба Надя была моему отцу все равно как мать, хотя он был уже взрослым человеком и на заводе работал. Потому что даже взрослым тяжело без родителей.
А я, все говорили, была похожа на мамину маму, на бабу Аню. Чем же, думала я, похожа? Я рыжая, конопатая, а у бабушки волосы серые – седые потому что.
