А у меня друзьями по переписке были Эрик и Илиана Павлова. Их адреса я выискала в журнале «Пионер» и предложила подружиться. Эрик тоже жил в ГДР, а Или – в Болгарии, в Софии, ее мама работала в магазине грампластинок. Эрик почти в каждом письме упражнялся на одну и ту же тему: мне столько-то лет, я увлекаюсь тем-то, учусь хорошо, читаю книги, занимаюсь спортом. С ним быстро стало скучно, даже несмотря на открытки и наклейки, и переписка увяла. А вот с Или, которая знала русский лучше, мы перекидывались письмами года три. Я до сих пор помню, как она поздравляла меня по-болгарски с Новым Годом. «Честита Нова Година», написала Или. Ее любимый фильм был «Умирать трудно». Его я смогла увидеть только лет через пять или семь, когда в нашем городе наконец-то стали показывать по телевизору всякое иностранное кино. Это оказался по-нашему «Крепкий орешек» с Брюсом Уиллисом, часть первая.
Помню чувство, с каким засовывала руку в железную пасть зеленого почтового ящика. Родители тогда выписывали много газет и журналов, и почту приносили два раза в день. Одной из моих домашних обязанностей было ходить за почтой. Запуская руку за какой-нибудь из «правд», всегда хотела нащупать среди сложенных страниц что-нибудь более интересное – литературный журнал (жалко, что родители не выписывали «Иностранку») или советский подростковый глянец. Или толстый конверт с пламенным приветом из страны соцлагеря. Честное слово, в день, когда письмо приходило, было предчувствие. И рука, открывая дверку почтового ящика, уже знала, что оно, скорее всего, там. Сейчас я уже ни от кого не жду бумажных писем, но по-прежнему рука, ныряющая в ящик, чтобы освободить его от рекламного мусора, все равно надеется найти там конверт с добрым словом внутри. Или открытку.
Письма перестали приходить в 1991 году. Во всеобщей неразберихе и почта стала работать как попало. Письмо от Илианы из Софии раньше шло, по моим подсчетам, недели две. Почтовый ящик, который взламывали все чаще, отгибая дверцу, совсем перестал дарить пальцам волшебное ощущение от прикосновения к толстому конверту. Прощай, Илиана Павлова.
В 1992 году у меня открылся персональный счет потерь. Есть такой у каждого человека. Он открывается, конечно, у всех по-разному. Но его как бы нет, пока потери эти неосознаваемы – в силу малых лет, прежде всего.
Моя тетка пару лет назад переехала в деревню под Кисловодск и увезла с собой моих любимых двоюродных – пятилетнего Мишку и 14-летнюю Янку, самую закадычную мою подругу.
