– До свидания, Трис! – крикнула в спину Зита.
Я помахала рукой, мудро промолчав насчет того, что вернее было бы сказать «прощай». На мгновение встретилась взглядом с Бреголом, снова поняла, что он понимал гораздо больше, чем хотел показать. Немного смутилась, но делать нечего – вздохнув, я заставила кобылу перейти на трусцу и постаралась как можно быстрее скрыться от проницательного купца.
Ну вот и все. Вот и закончилась эта страница моей жизни. Долго она тянулась, нередко рвалась, мокла и покрывалась дорожной пылью, но теперь все действительно кончено. Можно ее перевернуть и с чистой совестью отправляться дальше. Брегол меня поймет, он всегда меня понимал лучше, чем кто бы то ни было в караване. А раз понимает он, значит, к моему утешению, когда-нибудь поймут и остальные. Даже Лех.
Жаль, конечно, что с ним не получилось проститься по-человечески, но я не в обиде – могу его понять. Остается только надеяться, что он получит дописанное-таки этим утром письмо и не будет слишком огорчен тем фактом, что у нас не было ни единого шанса стать чем-то большим, чем просто попутчиками.
Но тут уж, как говорится, ничьей вины нет. Надеялась я, конечно, что увижу его хотя бы сейчас, рядом с отцом и братом, но нет. По-видимому, он все еще злится за сманенных в Пустоши эльфов. И это тоже можно понять: побратимы на дороге не валяются и на кустах не висят, подобно гроздьям спелых ягод. Побратимы-эльфы – тем более. А я только что увела у него целых двух.
Прости, Лех. Прости, что так вышло. Знаю, что поступаю не лучшим образом, но запретить Беллри и Шиаллу не могу. Это их выбор, и даже мне тут ничего не сделать: эльфы испокон веков славятся верностью слову. А эти двое поклялись, что доведут меня до Мглистых гор в целости и сохранности, так что пойдут следом, что бы ни случилось, и станут охранять так, как стерегли бы эльфийскую принцессу.
Так что прости еще раз и не держи зла. Прочти мое письмо и иди с миром. Отпусти прошлое. Прими настоящее. Не бойся будущего, потому что оно никому не ведомо. Пусть у тебя все наладится, пусть случится так, что ты забудешь обо мне, простишь, если сможешь.
Я глубоко вздохнула, подметив показавшиеся вдалеке главные врата Белого города, и внутренне поежилась, памятуя о том, каких мук нам стоило недавно их преодолеть. Сколько раз стражники на воротах перечитывали подорожную, как долго всматривались в наши лица, что-то писали в отчетных листах, кому-то передавали сообщенные сведения. Надо быть готовой к тому, что этот ужас снова повторится. То есть из Кроголина мы выедем где-то после полудня, если не к вечеру, а после того, как выберемся, еще полдня будем приходить в себя от этих злобных церберов, коими так славился этот древний суровый город.
