— Игорь, ты извини, я, конечно, не вовремя с таким разговором, но ведь такой разговор всегда не вовремя, правда? Послушай меня, родной мой. Ведь так жить дальше нельзя… Подожди, пожалуйста, не перебивай, пожалуйста, не перебивай, а то я расплачусь и ничего не смогу сказать. Я сейчас стала такая неврастеничка — прямо противно. Правда, Ига, нельзя так больше. Ты уйдешь в рейс, у тебя будет много времени, — подумай, пожалуйста, обо всем, что я тебе скажу. Может быть, в такой жизни много так называемой романтики, оригинальности — может быть, но все это хорошо только для тех, кто пресыщен обычной жизнью. Или пресыщен, или не любит другого. А мы ведь с тобой и не начинали жить… И мы ведь любим друг друга… Какие-то слова все не те, какие-то слова все легкие, все не те. Ига, подумай о переходе на берег, я тебя очень прошу. Я тебя очень прошу, я тебя умоляю, Игорь… Я думаю, тебе надо переходить, пока не поздно. А если по-честному — пока ты не стал капитаном. Ты уже достаточно поплавал, ты увидел почти весь свет, и все моря, и все-все. Ты только меня почти не видел за семь лет. И я тебя — сколько я тебя видела? всего ничего, пустяки, зареветь хочется, когда посчитаешь, сколько мы были вместе. А я ведь очень люблю тебя, я просто не могу без тебя. Я иногда с ума схожу — так мне плохо…
— И я тебя люблю, Люська…
— И ты… А разве любовь и арифметика совместимы? А я все считаю, считаю, считаю — сколько до твоего прихода, сколько до твоего отпуска, и опять сколько до твоего прихода… Господи, я иногда жалею, что не верю в бога. Ты же знаешь, я не могу ничего обсуждать с соседками, а с господом я бы поговорила… Так хочется поговорить с понимающим человеком, даже с богом…
— Люська, родная…
— Не перебивай, а то разревусь! Ты ведь помнишь, как мы радовались вместе каждой твоей нашивке, каждому продвижению… третий штурман… второй штурман… старпом… Помнишь, Игорь, как я тебя поздравляла: Игорь, ты старпом! вот здорово!
— Конечно, помню, Люсь.
— Я поздравляла тебя, и шампанское пили, а на душе кошки скреблись: старпом… столько лет… И все эти годы — морю, пароходу, воде. А я? А мне? Только тогда я промолчала, тогда я этим кошкам воли не давала. А теперь — не могу, прости меня, больше не могу, я выдохлась. Я уже боюсь. Боюсь оставаться одна, боюсь, что ты станешь капитаном, всего боюсь. Капитану будет еще трудней уйти, тебя не отпустят, да и ты сам, может быть, не захочешь. Сейчас отпустят, сейчас еще не поздно. А я устала — все время без тебя, все время за тебя волноваться, бояться за тебя, все время ждать, ждать, ждать. Я устала, Игорь, больше не могу. И я жду сына. И я хочу, чтобы мы были все вместе. Правда, Ига, пора. Уже пора. Сколько можно, я крепилась, не мешала тебе. А теперь — я прошу тебя. Очень. Меня уже не отвлекают работа, друзья, спорт — все это где-то существует, в стороне. Ничто не радует. Только б ты был рядом. Я очень люблю тебя, очень. Я не могу без тебя больше, правда, родной… Переходи на берег, пожалуйста. Не удастся добром — увольняйся, учись заново, будешь кем хочешь, я смогу работать одна, на еду нам хватит. Давай жить вместе, как люди, правда… Меня даже близость твоя не радует, я все время помню — завтра уйдет, через час уйдет, сегодня уйдет… Я не могу больше, Игорь, Карась мой родной, не могу…
