В один из таких интервалов между двумя снежными зарядами Николай Степанович пробегал по ботдеку из радиорубки в свою каюту.
— Помполит, добрый день! — раздался голос с ходового мостика.
Сомов стоял на том месте, с которого сутки назад он начал угрожающее наступление на Знаменского. В голосе Сомова не было ни раскаяния, ни заискивания, вполне добрый голос капитана, довольного морем, погодой и благополучным плаванием. Или он забыл, что произошло, или считает все это в порядке вещей.
— Добрый день, товарищ капитан, — очень повествовательно ответил Николай Степанович, сбавляя шаг.
— Куда вы так торопитесь? Поднимайтесь наверх. До берега еще далеко, поговорим за жизнь, — продолжал Сомов.
— Благодарю покорно. Я теперь достаточно твердо знаю, что на мостике посторонним торчать незачем.
— Ай, да бросьте вы задираться! Лезьте наверх — я вас приглашаю…
Николай Степанович поднялся на мостик, внимательно взглянул на Сомова. Вроде бы лицо капитана осталось прежним со вчерашнего дня. И в то же время — Александр Александрович сильно изменился, или, как принято говорить в таких случаях, сдал: запали глаза, резко углубились морщины, одрябли посеревшие щеки. Сомов состарился по крайней мере лет на десять. Сомов тяжело навалился грудью на планширь мостика и странно переминался, отрывая от палубы то одну, то другую ногу.
— Что с вами, Александр Александрович? вы больны? или плохо спали эту ночь?
— Ха, наивная душа! Разве капитан может спать в такую ночь, да еще в Северном море? Я не сходил с мостика, сутки…
— Как? сутки не сходили с мостика? Не понимаю… Что, в этом действительно была необходимость?
— А вы думаете, это может кому-нибудь доставить удовольствие? думаете, я слонялся здесь от нечего делать?
— Все равно не понимаю…
— Да чего здесь непонятного? Снег, туман, течения, мелкие места, запретные для плавания районы и до десятка судов в час — встречных, обгоняющих, отстающих, пересекающих курс по носу. Разве может капитан спать в таких условиях?
— Да, но ведь на судне, кроме вас, еще четыре судоводителя. Разве вы им не можете доверить управление? А локатор? Ведь локатор видит в снегопаде, в тумане, в плохой видимости? Действительно, Александр Александрович, нужна ли такая предосторожность? такое недоверие к штурманам, к приборам?
— Э-э, у вас, помполит, очень сухопутное представление о руководителе на корабле. Это в конторе можно все оставить на заместителя и свято верить арифмометру. Во всяком случае, в форточку не хлынет вода… Вы, помполит, возьмите-ка устав службы на судах морского флота. Книжечка маленькая, но неглупая. Прочтите-ка ее внимательно раза два-три-четыре. Вам все равно не обойтись без твердого знания устава. В нем вы найдете, кстати, и ответ на ваш первый вопрос. «Капитан должен находиться на мостике и лично осуществлять командование судном в узкостях, при подходе к порту, при плохой видимости и в сложной навигационной обстановке», — наизусть процитировал Сомов. — И как всякий устав, наш, морской, тоже кровью писан. Как бывший военный, вы должны это понимать.
