Знаменский после истории с «ограблением» не раз беседовал с Гороховым, стараясь понять основу его характера. Он пытался расшевелить в матросе интерес к книгам, к политическим событиям, к будущему, пробовал вызвать Горохова на откровенность, но, как в свое время и его коллега по «Ладожцу» — наталкивался на замкнутость и плохо скрываемое равнодушие.
— Я извиняюсь, конечно, раз такое случилось, Николай Степанович, — говорил Горохов. — Я извиняюсь и постараюсь, чтоб больше не было. А работать я буду хорошо, как всегда работал, тут ко мне претензий не было и не будет…
Горохов повторял Знаменскому эту фразу не один раз, отчасти разыгрывая туповатого простачка-работягу. С другой стороны, Горохову действительно не о чем было спорить с помполитом. Он покорно соглашался со Знаменским и только поддакивал. Ни спора, ни откровенности не получалось.
Николай Степанович на время отступился от Горохова.
Дверь рулевой рубки порывисто распахнулась.
— Капитан на мостике? — взволнованно спросил радист.
— Нет, у себя, внизу, — ответил вахтенный штурман Володя. — А что стряслось?
Дверь шумно захлопнулась, по трапу скатилась торопливая дробь. Володя еще ни разу не видел радиста таким.
Почти сразу вслед за этим на мостике появился Сомов в расстегнутом кителе. Он прошел в штурманскую рубку.
— Вахтенный, вызови ко мне стармеха, старпома… да и помполита тоже.
Сомов склонился над картой, пересек черточкой курс судна, взглянул на часы и над черточкой надписал — «23.30». Затем крестиком пометил какую-то точку на карте, соединил черточку с крестиком карандашной чертой и приложил к ней основание транспортира.
— Ложитесь на курс двести тридцать пять! — приказал капитан.
— Есть!
— Слушаю вас, Александр Александрович, — проговорил Знаменский, останавливаясь в дверях штурманской рубки.
— Сядьте на диван, — буркнул капитан, продолжая изучать карту.
Минуты две прошли в молчании.
— Вахтенный, какого черта старпом и стармех… — но, заметив у входа в рубку две почтительно ожидавшие фигуры, Сомов, не закончив фразу, негодующе блеснул глазами из-под козырька фуражки. — Проходите в рубку, закройте дверь! — сухо приказал он. — Слушайте внимательно, чтобы потом не задавать лишних вопросов. Получен СОС западногерманского судна. Пожар. Нужна немедленная помощь. До места бедствия двадцать пять миль. Нашим ходом мы будем там через два часа тридцать минут, то есть в два часа ночи. Радист запрашивает пароходство и суда о диспозиции в нашем районе. Возможно, кто-нибудь находится ближе нас к немцу. Во всяком случае, мы должны принять все меры. Стармех, спуститесь в машину и выжмите из нее все, на что она способна. Пар должен быть на подрыве. Проверьте пожарные помпы и насосы. Идите! Старпом! Разбудите боцмана. Вместе с ним подготовьте все шланги, огнетушители, песок, брезенты, багры. Вы будете руководить тушением пожара, если мы только будем его тушить. Все у вас должно быть готово и все под рукой. Идите! Вам, помполит, я не даю никаких инструкций. Считаю достаточным информировать вас вторично, что мы собираемся оказать помощь судну под западногерманским флагом. Примите меры, которые вам покажутся необходимыми.
