В море новому помполиту Горохова отрекомендовали как превосходного матроса. Измученный морской болезнью, Знаменский произвел на Горохова впечатление довольно миролюбивого человека. А новый старпом Горохову показался немного робким, нерешительным. Было похоже, что старпом сам осторожно присматривается к судну, экипажу. При этом большую часть своего внимания старпом уделял именно судну.
Рейс выдался штормовой. Закрепив за собой хорошее мнение, Горохов несколько умерил пыл в работе и уже не рвался туда, куда его лично не просили. Держался он в команде с авторитетным достоинством и стал поговаривать о том, что на «Оке» он человек временный и скоро вернется на «Ладожец», с которого он и сошел-то по недоразумению… Почему он так настаивал на «Ладожце» — он и сам не знал. На «Оке» ему уже определенно нравилось.
Трудный рейс прошел благополучно, судно прибыло в Виндаву.
Виндаву Горохов знал. И Виндава знала Горохова. Здесь его не раз гостеприимно раздевали предприимчивые друзья. И любвеобильные подруги. Знакомства Виндавы отличались такой обширностью, что у Горохова возникли даже затруднения в выборе. После некоторых колебаний он решил навестить Минну Карловну. Эта особа совмещала скромную работу в камере хранения со значительным шефством над торговым флотом. Минна Карловна отличалась благонравностью дамы зрелого возраста. Она обеспечивала умеренное веселье без угрозы вмешательства милиции.
И тем не менее Горохов попал в милицию именно из-за Минны Карловны.
В этот вечер ей пришла в голову блажь поужинать непременно в ресторане. В женском обществе Горохов моментально превращался в рыцаря. Они отправились в ресторан, хотя минуту назад Василий был расположен поужинать в комнатке Минны. Не так шикарно, но зато надежней.
Впрочем, в тот вечер Горохов пьянел не столько от водки, сколько от головокружительного хвастовства. Если бы он совсем не пил в тот вечер, он все равно бы опьянел от собственной матросской славы, слишком долго остававшейся в пассиве и теперь, наконец, выпущенной на волю. Он пьянел от уверенности в себе — той самой уверенности, которая пришла к нему вместе с теми, капитанскими, полутора стаканами…
— Пнмаешь… как было дело… пнмаешь, все растерялись, пораскрывали коробочки, капитан на мостике завыл как пацан — стыдно вспомнить… Ему и самому стыдно, даже приказа не написал, пнмаешь… Вызвал меня в каюту, пнмаешь… это наш-то, грубятина… Это пнмать надо, что он меня в каюту вызвал… пнмаешь? Ну, сели мы, выпили… как люди… Спасибо, говорит, Василь Иваныч, выручил ты меня, грит, судно спас… А то наломали бы дров, как пить дать — наломали бы… Ты, грит, не просто матрос, Василь Иваныч, ты, грит, король в своем деле! Во как, Минна Карловна, — король!
