Пока полк шел с боями по степям и лесам, все было хорошо. Но вот фронт придвинулся к довольно солидному рубежу — к реке шириной метров в сто, если не в полтораста, и тут пришлось подзадержаться. Такую преграду с ходу не возьмешь, тем более противник солидно укрепил свой берег…
Я, товарищи, войны не застал. Даже тревоги, кроме учебной, ни одной не пережил. Об огне, кинжальном там, фланкирующем, трехслойном и всяком другом, понятие имею только учебно-теоретическое, поэтому рассказывать вам с художественными подробностями, как гитлеровцы встречали попытки полка форсировать реку, не стану. Да и мичман об этом мало говорил… Рассказал он нам вот про что.
На третий день прибыл в штаб полка генерал, командир дивизии. Солдаты сразу насторожились: генералы зря не приезжают, тут жди приказа о решительных действиях, невзирая на огонь всех систем. Насторожился и старшина, и не напрасно насторожился. Приходит командир взвода, лейтенант, и зовет его к самому генералу. Разведчики переглянулись — это что-нибудь да значило…
Генерал, как только увидел старшину, приказал:
— А ну, расстегните-ка ворот…
Старшина удивился такому приказу, однако, хоть не совсем охотно, выполнил: не очень ему хотелось показывать командиру дивизии то, что осталось от матросской тельняшки. А осталось всего ничего: кусок рукава, который он пришивал на груди к обыкновенной армейской бязевой сорочке. Увидел генерал этакое и сразу подобрел.
— Теперь, — говорит, — верю, что у нас настоящий моряк имеется…
Это он майору сказал, командиру полка, а старшине сказал другое, от чего старшина сразу про морские глубины вспомнил. Предлагал генерал старшине Блинову не больше не меньше, как в одиночку форсировать водный рубеж — без всяких плавсредств, заметьте, — и привести «языка»…
Не повернулся у старшины язык сказать генералу, что он «топор с железной ручкой». Он так понимал, что здесь была задета общематросская честь. Потом он пожалел об этом, да было уже поздно. Сказал он: «Есть!», щелкнул каблуками и вышел из штабного блиндажа. Хотел было тут же повиниться перед лейтенантом, да тот опередил его:
— Мне скажите спасибо, — говорит. — Это я вас рекомендовал генералу…
— Спасибо, — ответил старшина вежливо, а у самого на душе разные нехорошие слова…
Поиск был назначен на два часа ночи. Тут учитывался и заход луны, и притупление бдительности противника, ослабление огня и прочие тактические соображения. В распоряжении старшины было около шести часов, и он принял смелое решение — ликвидировать за это время свою плавнеграмотность. Тут, конечно, было уже не до стиля, «брасса» там или «кроля», — научиться бы только на воде держаться!..
