Наконец все «топоры» собрались. Мы сидели, молча курили и ждали команды построиться. Но мичман расхаживал по палубе и, казалось, совсем не обращал на нас внимания. Вдруг он остановился и спросил:
— Ну, орлы, о чем задумались?
О чем мы задумались? Я уже сказал, о чем мы думали…
Мичман посмотрел на нас и рассмеялся.
— Знаю я, товарищи, все ваши думки… Так вот, бросьте вы смотреть на воду, словно лишние в доме котята… Прежде чем опустить вас за борт, я научу вас плавать на палубе…
— Как это — на палубе? — пропели мы девятиголосым хором.
— Очень просто… Будете ложиться животами вот на эти банки, — мичман ткнул носком ботинка в ножку скамьи, — и делать вид, что плаваете по океану… Но этим мы займемся со второго урока, а сегодня я думаю прочесть вам вступительную лекцию…
Мы заметно оживились и приготовились слушать лекцию, как самые примерные студенты. Нам было неважно, будет она интересной или скучной, лишь бы заняла время, отведенное на занятие.
Начал мичман с признания, что сам в свое время был «топором» и не простым, а с железной ручкой, как он выразился.
Когда призывнику Блинову сказали в военкомате, что он по всем статьям годен во флот, он вышел, пошатываясь, сел в сквере на скамейку и просидел дотемна. Перед его взором вставало море, только не гладь морская, не ширь, а глубины зеленовато-сумеречные, непроглядные. А когда вспомнил он, что в океане есть места глубже шести километров, то ему и совсем стало плохо…
Тут же вспомнился ему и тот ливень, и та водосточная канава в родном городе, в которую он был сдут порывом ветра… Как видите, у нас с мичманом есть общее: у него — канава, у меня — бочка… И дальше мы приблизительно одинаково начинали: и он был в «топорной» команде, да только не пришлось ему долго «плавать», лежа животом на банке. Этому помешала первая бомбежка Севастополя…
Мичман считал, что рассказывать нам обо всех военных дорогах, которые он прошел, проплыл и проехал, не стоит. Он рассказал нам только об одном случае, касающемся непосредственно главной темы.
После третьего или четвертого госпиталя попал старшина второй статьи Блинов в обыкновенный пехотный полк, сформированный заново, ни в каких операциях, связанных с форсированием водных преград, еще не участвовавшей. Надо сказать, что судьба хранила старшину; за всю войну ему ни разу не приходилось попадать непосредственно в воду. Всегда подвертывались какие-либо плавучие средства. Зато воевать в сухопутных условиях он научился отлично и даже прослыл большим специалистом по добыванию «языков».
