Выбросившись из самолета с парашютом, Ржецкий решил приземляться на левую ногу и правую руку, а если удастся, то на три точки — обе руки и левую ногу. Ведь правую во что бы то ни стало нужно пощадить. Это ему удалось, но он так ушиб руку, что она воспалилась и не давала ему спать двое суток. На третьи сутки пребывания в тылу он сказал Климакову: «Делай, что хочешь, но вылечи!»
— Нужна операция, а я не хирург, — отказался тот.
— Знаю. Но, видно, сам я накаркал себе эту беду, когда спросил, хирург ты или нет. Теперь делать нечего, придется тебе осваивать новую специальность.
— Начать бы с чего-нибудь полегче…
— Ничего, тренируйся на мне. Режь, не бойся.
Врач подумал и решительно отказался.
— Не могу. Весь хлорэтил пропал. Не выдержал встряски во время приземления.
— Что это такое? — спросил Ржецкий.
— Препарат для обезболивания.
— Ну, положим, большей боли, чем у меня сейчас, не может быть. А инструменты есть?
— Да инструменты-то есть.
— Тогда режь.
Операцию пришлось делать прямо под плащпалаткой, растянутой в виде тента между березками. Ржецкий действительно терпеливо молчал, только в самый решительный момент заскрипел зубами. Когда же врач наложил повязку на рану, он уснул. И проспал около двенадцати часов. А на второй день объявил Климакову:
— Петр Константинович, ты будешь великим хирургом.
Тут-то и появилась медсестра Наташа Сохань. Она только что бежала в гору, поэтому запыхалась. Одним духом выпалила, что Климакова ищет местный врач, который собрал среди населения медикаменты для раненых партизан.
Новость была необычная.
Климаков решил встретиться с местным врачом в присутствии руководства отряда, и Наташа привела вскоре мужчину с бледным одухотворенным лицом. В одной руке он нес баул, в другой большую корзину, с какими обычно ходят на базар. В корзине были медикаменты, а в бауле хирургические инструменты.
— Хирург Гайкал из Ружомберка, — отрекомендовался врач.
— Хирург! — воскликнул Климаков и всплеснул руками. — Да где же вы были вчера! Я тут без вас, можно сказать, как щенок барахтался в незнакомой стихии.
— Почему щтенок? — удивился Гайкал. — Щтенок то е маленьки песик?
— Да, да, только у нас это говорится не в прямом смысле.
Так знакомство этих двух врачей началось с изучения родного языка каждого из них, вернее, нахождения того среднего диалекта, на котором первые дни приходилось русским объясняться со словаками.
