— Эстова? — снова закуривая, спросил Фримль.
— Конечно! — Черный, втянув и без того короткую шею в черный ворот, перешел на быстрый заговорщический шепот. — Я думаю, неспроста сегодня поймали возле его дома бандита… Он с ними имеет связь…
— С кем с ними?
— Да с партизанами…
— Ну, не может быть! Куда ему!
— Вы ничего не знаете. — Черный быстро и часто, как напуганный воробей, озирался по сторонам и щебетал, щебетал.
Однако из всей его болтовни горар понял одно: настоящих улик против Эстова у Черного нет.
— Ну, вот что, пан Шимон, если вы не рубили сосну, идемте вместе к Эстову. Вдвоем легче будет уличить его. К тому же у вас опыт по этой части.
— Так-то оно так… Но не пойду я к нему! — отказался Черный.
— Почему?
— Мы с ним соседи. Живем мирно. Зачем это я пойду? Подумает человек, что я на него чью-то вину перекладываю… А я совсем ничего не утверждаю. Может, это и не он…
— Так ведь здесь дело ясное: если не вы, так он, — отрубил горар. — Тогда я попрошу вас, если уж не хотите идти со мной к нему, постойте здесь. Я приведу его сюда и разберемся.
— Подожду, подожду, зовите его, — охотно согласился Черный.
Еще раз окинув хозяйственным взглядом поверженную сосну, по-богатырски разметавшую на земле свои огромные зеленые ветки, горар направился к дому Эстова.
Пан Черный не знал, что всю эту сцену Фримль разыграл специально для того, чтоб найти предлог для разговора с Эстовым, не вызывая при этом подозрения Шимона. Сосна была большая, ее спилили по заданию горара сразу же, как закончилась ловля ночного гостя и гардисты, взяв с больного старика Эстова подписку о невыезде, ушли. О гнусной деятельности Черного горар догадывался уже давно. И вот теперь убедился в этом окончательно.
— Кого взяли? — сразу же спросил он у бачи, когда вошел в дом.
— Рудо! — ответил тот совершенно убитым голосом и кое-как встал с постели.
— Я так и думал! Надо было мне самому прийти за лекарством.
— Ты хоть теперь забери его, — сказала бабичка.
— Это все из-за горячности Рудольфа! Поторопился он. Русский доктор сделал укол, и парню уже лучше. Они ведь, этот Ежо да Рудо сначала все не могли притереться друг к другу. Потом подружились. Рудо готов был ради Ежо на все, вот и побежал… А вам худо? — спросил горар бачу.
— Да как будто лучше, — ответил тот. — Если бы не эти бешеные волки, которые ночью ворвались, я бы уже, наверное, выздоровел.
— А вы ложитесь!
— Как же я могу лежать, когда схватили Рудо?
— За тем я и пришел. Это дело мы так не оставим! Сразу они его не расстреляют, будут допрашивать, а в течение трех-четырех дней мы что-нибудь придумаем. Теперь, когда партизанское движение ширится, не должен погибнуть от рук гардистов ни один партизан! Остерегайся Шимона Черного. Рудольфа предал он.
