— Возьми!
— Такие новые? Что вы! Так нельзя! — отказался Пишта и потянулся к собственным разбитым ботинкам, лежавшим у порога бесформенными предметами.
— Не стесняйся, дружище! — подбодрил его Эмиль. — Тебе сейчас эта обувь нужнее, чем мне. А нога у нас, вроде бы, одинаковая. Так что подойдут тебе мои сапоги.
— Дают — бери, бьют — беги, — усмехнулся Рудольф.
— Теперь это нам не подходит, — возразил Пишта. — Немец бьет, а мы беги? Бить надо, если тебя бьют! Пословица эта устарела.
— В этом ты, Пишта, прав! — похлопал его по плечу хозяин. — Но переобуться все же придется. Ботинки-то твои разваливаются. Бери сапоги. Да пойдем, я отведу вас в одно надежное место…
Под высокой, отвесной скалой — глубокое ущелье, заваленное огромными камнями. Когда-то часть скалы здесь обрушилась, и все заросло деревьями, да кустарником. Получилась непроходимая чащоба. У самого края обрыва стоят столетние сосны.
В укромном уголке ущелья, которому не грозит обвал, возвышается кряжистая, раскидистая сосна, окруженная молодыми елками да березами. Под ней, в густоте непролазной, Рудо и Пишта, шедшие за Фримлем, увидели небольшой деревянный домик с маленьким оконцем и узкой дверью.
Гостей еще далеко от домика встретил часовой, который замаскировался так, что, не окликни он, его бы не заметили.
На пилотке у паренька алела узенькая ленточка. И по ней Рудо и Пишта поняли, что это партизан.
Эмиль поздоровался с партизаном, представил его Пиште и Рудольфу.
— Русский, бежал из Германии. Николай Прибура организовал тут целый отряд.
— Они сами организовались, — смутился русский.
Узнав, что Рудольф чех, а Пишта мадьяр, Николай очень обрадовался этому. И когда вошли в домик, он прежде всего именно об этом и сказал.
— Чех? — настороженно спросил, сползая с нар, черноголовый парень небольшого роста. — Чех и мадьяр?!
— Да, да, чех и мадьяр! — радостно подтвердил Николай. — Теперь у нас полный интернационал!
На нарах лежало еще двое словаков — один в солдатской форме, другой в гражданском. И оба смотрели на русского с недоумением. Чему, мол, тут радоваться?
Но Николай-то не знал, что такого здесь еще не случалось, чтобы чех, мадьяр и словак мирно жили под одним кровом и занимались бы общим делом. Он послал одного из бойцов своей группы в дозор, а сам стал расспрашивать Эмиля о событиях на фронте.
— А вы что, радио не слушаете? — удивился тот, сам принесший сюда в свое время радиоприемник.
— Кончилось питание, — ответил Николай.
