— Ежиш Мария! — воскликнула Божена, насмотревшись на все это. — Да что, у каждого, кто здесь живет, в доме траур?
Сравнивая братиславчан со своими земляками, она пришла к выводу, что в ее родном краю еще, можно сказать, рай. Там все же и песню иногда услышишь. Да и между собою люди говорят иначе. А тут встречаются и то вздыхают, то плачут.
Братислава… Братислава…
Но однажды утром в городе появились белые птицы. И все черное как будто посветлело. Даже мрачные думы людей.
Это случилось на пятый день жизни «студентов» в столице, после того как они принесли из лесу свои рюкзаки с листовками…
С самого начала войны не было в Братиславе такого дня, как этот. Спозаранок дома и задворки наполнились тревожным шепотом. Из каждого двора время от времени выходил кто-нибудь и, словно прогуливаясь, обходил вокруг дома, внимательно осматривая стены, точно они должны были полинять за ночь или обновиться. А когда совсем рассвело, на улицах послышались свистки полицейских. Заметались гардисты. Они внезапно окружали кварталы, останавливали и тут же обыскивали прохожих.
Некоторых куда-то уводили или увозили в «черных воронах».
Причиной этого шума были листовки, появившиеся за ночь на домах почти каждого района города, и даже на здании главного велительства, где заседал сам Шане Мах.
Только на окраинах как всегда стояла тишина. В учительской семинарии шли запоздалые в связи с военной обстановкой приемные экзамены. Сдавшие экзамены или получившие отказ выходили на улицу и собирались тесной кучкой у доски объявлений. Казалось бы, уж теперь-то им меньше всего интересны условия приема, которые расклеены на доске. Но все почему-то стремились именно к ней. И против обыкновения говорили там только шепотом.
Вот из семинарии с хохотом выскочили две девушки. Обе блондинки. Одна в голубом платье, быстрая, вертлявая. Другая в старом сером костюмчике — вероятно с материнского плеча. Эта немного поспокойнее. Их, конечно, приняли в семинарию, раз они были так веселы. Приближаясь к толпе парней, они вдруг насторожились, стали пробираться к самой доске объявлений.
На доске, прямо на «условиях приема», была налеплена небольшая, напечатанная жирными буквами листовка. И девушки, перебивая одна другую, почти торжественно, как стихи, прочитали вслух воззвание партизан:
— Словаки и словачки! Чехи и чешки! Граждане, населяющие Словакию!
Красная Армия уже освободила свою землю от немецко-фашистской нечисти. Теперь она победоносно шествует на Берлин, освобождая по пути страны, подпавшие под иго кровавого Гитлера.
