Он положил на стол толстую пачку ассигнаций и, натянув картуз, шагнул ж двери. Степанида опомнилась, догнала, поймала его за руку.
— Спасибо, батюшка, спасибо, родной!..
— Что ты, что ты! — испугался Илья, пятясь к двери. — Ты эту старинку брось!.. Ты это что выдумала!.. — И вывалился в коридор, хлопнул за собой дверью.
6
Денис долго терялся в догадках: что за дело нашел ему дядя Илья? Уж не думает ли он взять его, Дениса, к себе в подручные, как это сделал он когда-то с отцом? Вот было бы здорово! И тогда прощай надоевшие заклепы и железные горны — Денис давно вырос из этой детской должности подавальщика, — а в кузне он будет стараться так, чтобы стать настоящим молотобойцем и зарабатывать не меньше отца. А может, дядя Илья хочет что-то сказать ему об отце, почему тот уехал на фронт? И не сказал об этом матери потому, что не хотел расстроить ее?.. Почему дядя Илья не сказал о своем деле ему, Денису, при матери?..
Какова же была радость Дениса, когда кузнец, как-то странно оглядев его с ног до головы, будто видел впервые, предложил ему пойти в ученики к Зотову, самому лучшему токарю, о котором в затоне говорили как о чудодейственном мастере, чуть ли не дружащем с самим чертом. И станок Зотова — огромный, до потолка, отливающий черным лаком, со множеством рукояток, колесиков, винтов и валиков, всегда казался Денису гигантским магическим существом, перемалывающим своим стальным зубом любые детали, чего не мог сделать ни один другой станок в цехе. И назывался он почему-то не просто токарным, как все, а «карусельным», хотя ничего похожего у этого станка с базарной каруселью не было; разве что кроме одного огромного вращающегося железного круга.
Денис даже не поверил в свое счастье и в ответ только глупо улыбнулся дяде Илье, совершенно забыв о второй стороне своего «счастья»: о Зотове в затоне говорили как о большом скряге и злом нелюдиме. Может, из зависти?
— Не хочешь разве? — по-своему истолковал молчание Дениса кузнец. — Зря, выходит, мы с Зотовым толковали?
— Хочу! Очень хочу, дядя Илья! — испугался Денис, рассмешив слушавших их кузнецов и молотобойцев.
— Ну тогда ладно, — улыбнулся тот. — Но гляди, мастер твой будет трудный. Сдюжишь — добрым токарем будешь, не сдюжишь — вини себя. Пошли!
В цехе, куда Илья привел Дениса, было довольно тихо. Токари еще только готовили к работе станки, подручные и ученики помогали им, смазывая и натирая до блеска потускневшие, тронутые ржавчиной части, подкатывали вагонетки, выстраивали у станков целые пирамиды заготовок, штабеля круглого, квадратного и шестигранного железа, проверяли и чинили ремни трансмиссий. А в глубине цеха, подобный поднявшемуся во весь свой могучий рост сказочному Гулливеру, возвышался над своими стальными собратьями таинственный карусельный. Маленький, рядом с гигантом, сухонький старикашка, хозяин карусельного, еще издали завидев направлявшихся к нему Басова и Дениса, поспешно отвернулся и занялся станком. Сердце Дениса упало. Вот когда вспомнил он худые толки о Зотове, и страх перед этим зловредным маленьким старикашкой мгновенно овладел им. Кузнец, заметивший робость Дениса, ласково подшлепнул его по спине.
