Денис уже давно понял, что Верочка хочет сказать что-то очень важное, но все не может решиться. И вот сейчас…
— Я тебе уже говорила о «генеральше». Я ее почти забыла, когда мне напомнила о ней Марфа. Когда она была у нас, она почему-то казалась мне очень страшной… Нет, не потому, что она была некрасивой, но ее глаза — глубокие, словно их вдавили под лоб, холодные, пристальные, они никогда не смеялись. И всегда пугали меня. Я ни у кого не замечала таких глаз, чтобы они никогда не смеялись. Представляешь: человек смеется, а глаза — сверлят… Фу! Я всегда избегала ее, а она меня часто не замечала. Я не знаю, чем она нравилась мамочке… Может, я ошиблась? Но я и сейчас ее что-то боюсь… Глупо, правда? И вот после встречи с Марфой она сама пришла ко мне — да, да, ко мне, а не к Марфе! — принесла мне много вкусных вещей и кулон, который она, оказывается, получила в подарок от моей мамочки… Я бы ни за что не приняла такой дорогой подарок, если бы он не был мамочкин! А потом долго расспрашивала меня обо всем: о папа, Игоре, о нашем несчастье, о нашем с Марфой житье, даже о школе… Денис, да ты слушаешь меня?
— Да… конечно!
— Тогда давай понять, что ты слушаешь, а не ловишь ворон, — уже с раздражением укорила она его, рассеянно уставившегося в одну точку.
— Так я о чем?..
— О «генеральше». Что расспрашивала.
— А потом она стала бывать у нас чуть ли не каждый день. И все поражалась, как мы плохо живем, питаемся и что дальше нас ждет просто голод. А вчера она меня возила к себе на извозчике, хотя сейчас это так дорого, познакомила меня со своими родственницами — такими прелестными, уже совсем взрослыми девушками, что я сразу влюбилась в них, — и предложила мне перейти к ней. Совсем.
Верочка тяжело и нервно вздохнула и продолжала рассказ, не замечая, с каким веселым недоумением смотрит на нее Денис. То, чего он так боялся, оказывается, не случилось: никуда Верочка не уедет, а если и будет жить у «генеральши» — так при чем тут какая-то раз-лука?
— Право, она, наверное, совсем не такая, эта ma tante — она так просит меня называть ее, — как я о ней думала раньше, — продолжала с той же грустью Верочка. — И потом — эта жизнь, эти постоянные кошмары, нищета, хлебные карточки — боже, когда это все кончится! А если еще умрет Марфа… Мне страшно жаль Марфу, она так привыкла ко мне, что я не представляю, как она будет одна… Но ведь она старенькая и слабая, она может однажды умереть…
— А если тебе перейти с Марфой?..
