Подошедший к затону пустой трамвай привлек внимание Дениса. Сквозь заиндевелое лобовое окно он увидел обращенное к нему угрюмое лицо вожатого, словно бы сочувственно говорившее ему, Денису: «Что, малый, худо тебе? Вот и мне тоже худо». Денис постоял, подумал — и вошел в трамвай.
Трамвай болтало, подбрасывало, дергало из стороны в сторону, но это не раздражало, а успокаивало Дениса. Постепенно он даже начал забывать о том, что произошло на заводе, и, подышав на стекло, стал смотреть в прозрачный глазок на убегавшие назад окраинные домишки, занесенные снегом пустоши и овраги и снова мазанки и избушки, ничем не отличавшиеся от затонских. И вдруг едва не вскрикнул от неожиданности: по улице, держа друг друга за руки, шли Марфа и Верочка. Не раздумывая, Денис бросился к двери, но не успел открыть ее, как цепкая рука билетера поймала его за рукав куртки.
— Куда? Жить надоело?!
— Дяденька, пустите, надо мне! Ей-богу же, надо!..
Денис забился в руках неумолимого кондуктора, так и не выпустившего его до самой остановки трамвая.
Соскочив с подножки, Денис пустился бегом по длинной, кривой окраинной улице. Ноги его в кожаных башмаках скользили и разъезжались, скатывались с обледенелой дороги и вязли в сугробах; то и дело приходилось обгонять или обегать неуступчивых неторопливых прохожих.
Миновав несколько перекрестков, Денис остановился на одном из них и, тяжело дыша, огляделся по сторонам — Марфа и Верочка как испарились. Куда они могли свернуть с улицы? Второго трамвая еще не было, значит, они не могли уехать. Значит, они где-то здесь, на окраине города, идут каким-нибудь переулком или зашли в один из этих домишек. Денис переходил из улицы в улицу, пока не сгустились сумерки и надо было возвращаться домой.
А дома бушевал только что пришедший отец. Суетясь вокруг сидевшей за столом матери, отец чем-то горячо возмущался, кому-то обещал что-то доказать и махал во все стороны кулаками. На нарах, прижавшись друг к дружке и пяля на отца круглые от страха глаза, сидели Никитка, Анна и Клашка. Увидав Дениса, отец остановился, опустил руки и весь какой-то жалкий, придавленный, ни слова более не сказав, вышел в холодный коридор из закути.
Мать плакала.
8
С того дня Денис стал часто бывать там, где из окна трамвая увидал Марфу и Верочку. Бродил улицами или часами высиживал на завалинках, все еще надеясь на встречу. Но случилось так, что Марфа сама первая узнала и окликнула его, понуро возвращавшегося к трамваю:
