Денис очнулся, когда в цехе прогремел знакомый бас дяди Ильи:
— А как насчет этого товарищ Ленин?
И сразу же наступила безмолвная, жадная тишина. Но за человечка поспешил ответить новый директор:
— Товарищ Ленин за мир. Чего бы он нам ни стоил.
— И правильно! — удовлетворенно отозвался Илья.
— А война как же?
— Кому верить?
— Тихо, братцы! Слушай, чего нам директор скажет!..
А новый директор уже бесцеремонно потеснил человечка в пальто и встал на краю платформы, как матрос в качку.
— Товарищи! Все, что здесь было сказано о войне, — правда. Буржуи всех стран боятся революции как черт ладана. Они хотят задушить нас, вернуть нам царя, как хотят этого меньшевики и эсеры…
— Это ложь! — выкрикнул человечек.
Но директор даже не повернулся в его сторону.
— Это правда! И хотя вам, уважаемый представитель, Совет поручил сделать нам сообщение, но, как говорят в народе: хвостом воду не мути — хвост отрубим!
Взрыв хохота, веселый шум, крики надолго захватили цех, перекатывались из угла в угол. Денис, впервые слушавший «нового», восторженно пожирал его глазами, весело смеялся со всеми.
— Мы, большевики, не хотим войны, не хотим ничьей крови, и вы все, товарищи, знаете это по Октябрю.
— Верно! Знаем!
— А как с войной?
— Тихо, братцы!..
Денис плохо понимал, о чем говорил «новый». Он видел его ладную, затянутую в солдатский ремень фигуру, широко расставленные ноги, высоко вскинутую, гладко зачесанную назад голову и не старался вникать в смысл речи. Его удивляло внимание, с каким слушал оратора весь огромный, до отказа набитый людьми цех, незримая и могущественная власть слова, которой беспрекословно подчинялись даже самые нетерпеливые и беспокойные слушатели. Денис много читал о великих полководцах-завоевателях и былинных богатырях, но их власть над людьми была совсем другой, насильственной, грубой, построенной на силе и страхе. А эта… Каким же, наверное, умным и знающим, смелым и проницательным должен быть человек, обладающий властью слова!..
В цехе все гремели аплодисменты, когда на платформе снова вырос Влас и, покрывая шумы и крики толпы, громогласно объявил:
— Доклад окончен. Желающие говорить есть? Нету? Тогда митинг…
— Есть желающие! — раздалось в гуще.
Денис замер. Прозвучавший в толпе резкий, почти мальчишеский голос несомненно принадлежал отцу. Неужели отец, никогда не выступавший даже на цеховом собрании, решился говорить на общезаводском митинге, да еще после такой умной речи директора?
