— Помру я скоро, сынок, — твердо, как уже давно решенное, вдруг произнес Зотов.
Денис так и подскочил на стуле.
— Помру, сынок, это точно. Смерть — она давно за мной ходит, а ноне во сне видал: «Иду, говорит, за тобой самолично. Не на этой, так на той недельке приду, так уж готовься». — Титыч говорил спокойно, даже слишком спокойно, словно речь шла не о его скорой смерти, а о чем-то загаданном и пустячном.
Откашлявшись, но все еще потирая впалую грудь, Зотов продолжал:
— Был у меня сынок, вроде с тобой схожий, да бог прибрал. Так я тебе, милый, как сыну, тайну мою скажу. От дедов моих тайна эта, и ты сбереги ее, сынок, она тебе еще не раз пригодится. Пущай другие зарятся, тайну твою пытают — молчи. Она карман не тянет, а почет и достаток тебе завсегда принесет. А теперь пошли, покуда мы одни в доме, тайну свою покажу. Не хочу я при бабах говорить, не ихнее это дело.
Зотов с трудом поднялся со стула, выпрямился и зашлепал мягкими туфлями, направился в смежную комнату, поманив за собой завороженного Дениса.
В небольшой, забитой утварью комнатушке было сумрачно и пахло какой-то гнилью. Солнечный свет едва просачивался сквозь полотняную на единственном окне штору. На освобожденном наполовину от всякого хлама столе было несколько маленьких керамических горшочков и подобие небольшой, тоже выложенной изнутри керамикой печки. Длинная резиновая трубка спускалась от загадочного прибора к полу.
— Вот здесь я родился, сынок, и помру. А вот и моя техника. — Он любовно провел старческой рукой по прибору. — Нехитрая штука, а поди узнай. Помнишь, тебе про рыбу сказывал?..
Зотов снова откашлялся, воззрился на слушавшего его с разинутым ртом Дениса, лукаво подмигнул.
— Вот и моя приманка проста, сынок. Все возле нее каждый день ходят, глазами видят, руками трогают, а резцов лучше моих — ни у кого нету. И металл тот же, и камень на заточку один для всех, а плепорция и подход — разный. А всему этому голова — господин уголь. Кажись бы, что — уголь? На пальцах его потер — и пыль. А с умением к нему, с особым подходом — он тебе и графит и алмаз. Химия! Люди еще когда примечали, что ежели чугун растопить да в холодную воду капать — он крепче любой стали становится, а хрупкий. А ежели эти капельки еще на сковороде жарить да опять в воду — алмазные крупицы в ем будут, во как! А чтобы эту химию в резцах применить — не дошли. А вот прадед мой натолкнулся. Чудно!
Старик поманил к себе изумленного Дениса, указал ему на один из горшочков, плутовато спросил:
