Паршин не сводил глаз со сцены, и как только Надя вставала и, скромно поклонившись, уходила за кулисы, Паршин до боли хлопал в ладоши.
После концерта он встал и потянулся за выходившими людьми, думая о Наде. Чернов взял его под руку и повел за кулисы.
— Вот, — сказал он, обращаясь к Наде, — мой товарищ, командир коммунистической роты Паршин. Познакомься.
— Я о вас немножко слышала, — улыбаясь и подавая руку Паршину, сказала Надя.
— Откуда? — удивился Паршин.
— К вам бегают наши ребята на военное обучение. Они и рассказывали.
Покуда они беседовали, клуб опустел, и домой они пошли втроем. На полпути Чернов попрощался и оставил Паршина с Надей. Паршин провожал ее домой и говорил, что ему очень понравилось, как она играла.
— Да ну, где там, — отвечала Надя. — Иногда хочется поиграть, а клуб открывается только вечером.
— Надя! — воскликнул он. От мысли, которая ему пришла в голову, он чуть не задохнулся. — Так вы можете приходить на вокзал в любой час. У нас в агитпункте стоит рояль. А какую большую пользу вы могли бы принести нам! Через агитпункт проходят сотни пассажиров, красноармейцев. Нередко там выступают наши агитаторы с читкой газет, с короткими докладами, а играть никто не умеет. Рояль немой. И вдруг музыка, а? Нет, вы представьте себе, Надя!
Паршин настолько увлекся своей идеей, что Надя тихонько рассмеялась.
— Вы меня уговариваете так, словно я отказываюсь.
— Придете? — обрадовался он.
— Ладно. — Она улыбнулась и пошла дальше.
Он потоптался на месте и выругал себя за нелепый порыв: «Чудило гороховое! Конечно, она не придет. Очень-то ей нужно».
А на другой день он прохаживался около вокзала, поглядывая в сторону города. Она пришла. С тех пор он провожал ее вечерами домой, делился с нею своими мыслями. В Наде Паршин нашел близкого и отзывчивого человека, который лучше всех мог понять его думы и стремления. Наде нравились в нем его непосредственность, любознательность, честное и открытое сердце.
Когда она почему-либо не появлялась, Паршин находил повод заглянуть в комитет комсомола или наведаться к Чернову, чтобы встретиться с нею и перекинуться хотя бы двумя словечками.
Но сейчас они стояли молча, чувствуя, что между ними выросло нечто большее, чем обычная дружба, и, поняв это, Надя неожиданно для себя самой сказала:
— Петя, мне пора домой.
Паршин рванулся к ней, порывисто схватил ее за руки и прижал их к своей груди.
— Надя!.. Мне хотелось сказать тебе…
— Тише! — она отдернула руку и прижалась к нему.
