— А я, кажись, задремал. Ну давай, мать, будем есть.
Он взял хлеб, отломил кусок, и пристально взглянув на мать, спросил осторожно:
— Ну… а Наташа как… жива ли?
— Да кабыть я тебе уже сказывала, Устюша. Живет, дай бог ей здоровья, не худо. Летось…
— А Пашкова?.. — перебил Устин, волнуясь и желая отодвинуть последующие сообщения о Наташе.
— Это ж какая Пашкова?
— Да мать Митяя, дружка моего.
— И про него я тебе давеча сказывала, Устюша.
— Про кого? — удивился Устин.
— Да про него ж, про Митяя. Мать его померла, а он летось вернулся живой и здоровый.
— Ты погоди, погоди, мать, — зашептал Устин, схватив старуху за руки, — ты что-то путаешь. Я тебе про Митяеву матерю… Митяй-то Пашков убитый!..
— Господи!.. Да ты что, Устюша, — махнула старуха рукой, — живой он, аль я Митяя не знаю, Пашкова, сына Афиногена Тимофеевича?..
— Ну-у, мать, — Устин развел руками, — ты такое говоришь, что мне не верится. Да ты знаешь, мать… — и он рассказал ей о той страшной битве, в которой погиб Митяй.
— Знать, судьба вам с Митяем другая, — заключила старуха.
— Скажи ж ты!.. Вот ведь как обернулось. Судьба… да-а, видно, так. А где он? Мне поглядеть бы на него своими глазами. Ты позови его, мать. Какой он теперь с лица? Поди, и не признаем друг друга.
— Признаете, не век прожито… А вот ранение-то у него было большое. Это, стало быть, когда палашом его вдарили. Наташа сказывает…
«А при чем тут Наташа!» — подумал Устин, и вдруг догадка острым ножом полоснула по сердцу. Упавшим голосом спросил:
— А мне и невдомек… Так Наташа что ж, Митяева жена?..
— Ну да. Я давеча про нее и про Митяя тебе будто сказывала. Летось он пришел, а после покрова они обвенчались.
— Та-ак, — с горечью вздохнул Устин и нервно забарабанил по столу пальцами.
Наступило тягостное молчание. Старуха оделась, нерешительно остановилась у двери. Она понимала, кем была для сына Наташа, и не знала, утешать ей Устина или оставить его наедине с думами.
— Ты, мать, ступай, — проговорил Устин, расстегивая и застегивая воротник рубашки. Потом грустно добавил: — Наташа пусть зайдет… если захочет. Ее-то я не видел бог весть сколько.
Старуха ничего не ответила, запахнула серенький армячок и торопливо вышла на улицу.
То, что Наташа могла выйти замуж, Устин допускал. Неожиданная весть о том, что его близкий друг, однополчанин Митяй, которого он считал убитым, жив и вернулся домой, радостно поразила его. Судьба словно вознаграждала его за жизненные невзгоды, за скитания на чужбине и возвращала ему, как дар, отнятое и утраченное: друга и братскую любовь. Но что этому человеку, знавшему все заветное и тайное между Наташей и Устином, стала принадлежать любимая Устином черноглазая девушка, — он не мог даже представить. Устин прошелся по горнице и горько усмехнулся.
