Некоторое время они шли молча. Груздев вынул кисет, оторвал полоску бумаги.
— На, закури, Устин… Погляди-ка, у тебя глаза зорче, моих — не видно ли там дыма?
Устин, напрягая зрение, всматривался в даль.
Незаметно они подошли к самой землянке, заваленной снегом. Когда-то это было жилье старого, пастуха. Осенью ребятишки скрывались тут от дождя, а в начале зимы чьи-то заботливые руки сложили из камней печь и пробили трубу. После того как в селе появился самогон, около землянки обнаружили барду. В тайном курении самогона подозревали Пашкова, однако на месте преступления еще никого не поймали и ловить никто не собирался: охотников выпить немало, да и не всякий отважился бы в глухую ночь сюда отправиться.
Груздев вошел в землянку и зажег спичку. На полу валялась солома, обгорелые спички, спичечная коробка и одна варежка.
— Был кто-то здесь, Устин. А ну, пощупай золу.
— Теплая, — отряхивая руку, сказал Устин.
— Либо самогон варили, либо ребята баловали.
Устин поднял варежку.
— Мужичья.
— Вот бы дознаться, чья она… Устин, посидим чуток.
Тишина. В темноте вспыхивают цыгарки.
— Когда же ты решил идти?
— Я бы хоть сейчас, да мать меня держит, Петр Васильевич. Жаль мне старуху.
— Да что и говорить. Хватила она горя да слез.
— Вот и думаю, как бы это исподволь… обмануть, что ли, все не так будет больно ей.
— Сейчас самая горячая борьба идет там, на фронте. Ты солдат бывалый, обученный, из бедноты и сам понимаешь, с кем мы схватились и куда идет дело. Ступай туда, ступай, дружок, в добрый час, а мы тут пока справимся сами. Старушку я твою не оставлю, поберегу.
Груздев говорил горячо, проникновенно, радуясь решению Устина. И сам Устин чувствовал, что путь, избранный им, самый правильный.
— Чу! — вскочил Груздев. — Слышишь?
— Слышу… — прошептал Устин.
Оба затаили дыхание.
Издали доносилась перестрелка.
— Ну, Устин, никак дождались ворогов. Давай-ка отсюда.
Они выскочили из землянки и, пригнувшись, сунули цыгарки в снег.
— Побегим, Устин! Надо сказать нашим ребятам да уходить за село, к логу. Нас мало, и мы безоружные. Если красные отступят, мы отойдем с ними, а нет, так вернемся. Вот как быть с Еркой, сам-то он не сумеет… Эка напасть!
Они бежали по шляху к дороге, сворачивающей к деревне. Когда Груздев остановился перевести дух, Устин схватил его за руки.
— Петр Васильевич! Дальше я не побегу.
— Да что ты? — испугался Груздев.
— Я подаюсь туда! — скороговоркой бросил Устин.
— В эту-то пору! Пропадешь! Давай лучше вместе.
