— И что же? Зачем я его убил, вместо того, чтобы вопрос миром решить?
— Коварен был его язык, вот и не выдержал Ваш рассудок.
— А что мои глупые уши, зачем слушали те коварства? Зачем разум внимал им? Нет, Осия, за все, что случилось, мне одному суждено ответ держать… Ты думай пока, а я прогуляюсь чуток, разомну кости старческие.
Костер едва тлел, почти уже не давая тепла. А много ли сделаешь огня на верблюжьих кругляшах? Запалить бы хоть пару веточек — и то больше жару бы было. Но откуда дереву, здесь, на голой скале, взяться? И доле, в низине, его не очень-то сыщешь. Совсем не как в далеких странах, что лежат за морем, в которое могучий Нил вливается. Предания сказывают, что деревьев там — что песчинок в пустыне. Да не каких-то пальм пустотелых и акаций кособоких, а зеленых и стройных кедров, как те, что в стране Ханаанской произрастают.
Бледная четвертинка луны по-прежнему освещала пейзаж призрачным светом. На фоне темно-синего неба чернели соседние вершины. Над ними сияли яркие точки — ночные светила на небесной тверди, давая единственный ориентир одиноким путникам. На востоке всходила утренняя звезда — видать и Солнцу скоро придет пора показаться. А пока повсюду властвовала ночь. С пронзительным ветром да кромешным мраком. Где-то вдалеке раскинулось море, днем видимое отсюда, а сейчас сокрытое мглою. То самое Чермное море, через которое двадцать лет назад евреи ушли из египетского плена от злобного фараона. Тогда Господь даровал чудо, раздвинув воды и дав пройти праведному народу, словно посуху. А затем долгое время кормил манной небесной, которую израильский люд собирал каждое утро в пустыне вокруг лагеря. Неприветлива была земля Синайская. Ни травы, ни деревьев, ни даже кустика сухого — одни каменья с острыми краями, в кровь режущими босые ноги. Совсем не как в далеком Египте, где даже пустыня была сложена из мяконького песочка, приятного на ощупь. Хотя Осия те места уже смутно представлял — совсем маленьким ребенком пришлось в спешке бежать. Помнил только, что мать даже тесто для хлеба заквасить не успела — так пресным печением и питались. Но была у их народа великая цель — добыть свободу. И не боялись они любые лишения вынести…
— Ну, что имеешь ответ уже? Или еще нужно время, чтобы подумать? — тихо спросил подошедший Моисей, выводя Осию из далеких мыслей.
Тот кивнул, мол, готов, и заговорил торопливо:
— Сдается мне, учитель, что Вы тогда волю чувствам дали, а те верх над разумом взяли.
