Она сидела закрыв глаза, и ей казалось, что она кружится вокруг самой себя.
— Ты что-то сказала, Гейл?
В ее памяти всплыли пристальные, серые, холодные глаза доктора Уайлдера, они следили за ней. Обернувшись, она действительно встретилась со взглядом хирурга. Он сидел в одной из крохотных кабинок с видом на Мейн-стрит, она не могла видеть лица его дамы, но, глядя на ее стройные, вытянутые под небольшим столиком ноги, сразу же догадалась: это Дороти Эстен.
— Ого! — воскликнула она удивленно, пытаясь остановить вращение вокруг себя самой.
— Еще чего-нибудь хочешь, Гейл?
Доктор Уайлдер не сводил с нее глаз. Она знала, стоит ей пожелать, и она тут же вытеснит Дороти Эстен: она как-никак моложе ее лет на десять, а плешивый ирландец способен оценить это, но как встать, как подойти к его кабинке, боже мой, Джонатан, и зачем все это, зачем?
— Что ты бормочешь, Гейл? — раскачивались перед ее лицом круглые, как блюдца, глаза Мерилин.
— Слушай!
Мерилин снова подвинула к ней полный бокал.
— Послушай! — повторила Гейл, наклонившись через стойку бара.
В красноватом сиянии зеркала, не заслоненного бутылками, она увидела, как Дороти Эстен встала и вместе с доктором Уайлдером пошла к выходу. Она знала, что посетители переднего салона не пользовались комнатами на верхнем этаже — положение их не позволяло этого, но тем не менее… Доктор Уайлдер и Дороти Эстен, смотри-ка ты!..
— Эти двое, Мерилин! — Кусочки льда хрустнули у нее на зубах. — Которые выходят — ты обратила на них внимание? Они здесь впервые?
— Нет. Это же врач из вашей больницы!
— Откуда ты знаешь?
Мерилин улыбнулась смущенно, в ее глазах вспыхнуло и тут же погасло какое-то воспоминание.
«Смотри-ка, смотри ты! — думала Гейл. — Дороти Эстен — значит, она тоже! Теперь ее черед!»
Гейл уставилась в одну точку, точка эта росла, превращаясь в черную бездну. Так приятно молчать, думать обо всем этом упорядоченном, но бессмысленном мире. Сиди, сиди, Гейл, не думай, зачем думать, когда ничего не хочется, ты лишь поднимаешь палец, и Мерилин догадывается, что бокал твой снова опустел.
Не заставляй меня ждать, Мерилин!
— Я никого не жду! — сказала Гейл вслух.
«И тебя никто не ждет!» — отозвалась бездна.
— Ты что-то сказала, Мерилин?
— Это ты говоришь!
— Я напиваюсь.
— По тебе не видно.
Лед холодит зубы, ты вся пахнешь сосновой смолой я солнцем — это ты называешь «выпить для храбрости», Дороти?
Лампочки на стойке бара накалились.
Свет в окнах переместился, солнце за окном выглянуло над Мейн-стрит, постояло на одном месте, потом стало незаметно падать все ниже — начинал тлеть медленный закат.
