– Мне доводилось слышать, что Великий маг Тонгил неравнодушен к магическим артефактам древности. Я знаю, где хранится жезл Каира Солнечного, и знаю, как забрать его оттуда. Такой обмен будет справедлив?
Арон молчал, задумчиво глядя на южанина. Выискивая в нем нечто большее, чем привык видеть, но не находя.
– Кто ты, Кирк?
– Человек. Не оборотень, если ты подумал об этом. Обычный наемник.
– И почему обычный наемник, человек, вдруг озаботился проблемами Вольных? Это их территория. Пусть сами думают о том, что делать с этими костями.
Лицо южанина на мгновение исказилось в гримасе.
– Где-то здесь лежат кости моих предков, – сказал он резко. – Им не до́лжно быть непогребенными.
– Как благородно, – тихо сказал Арон. – С какого возраста ты наемничаешь, Кирк?
– С четырнадцати, – ответил тот нехотя.
– А сейчас тебе?
– Двадцать восемь.
– Значит, полжизни в походах. Десятки нанимателей, сотни сражений. И тебе все еще есть дело до того, что где-то лежат непогребенные кости твоих далеких предков? Редкий имперец настолько верен роду… Скажи мне, Кирк, ты по своей воле стал наемником?
Южанин дернулся.
– Тебе так надо залезть мне в душу? Какая разница?
– Какая разница, будут лежать здесь эти кости и дальше или обратятся в пепел и развеются по ветру, как положено? – мягко спросил Арон.
Кирк отвернулся от него и долго смотрел в степь.
– Изгнали меня, – сказал он наконец. – Вот в четырнадцать и изгнали. – Гнева в его голосе не было, только грусть.
– Несправедливо изгнали? – спросил Арон, не удивленный признанием.
Кирк покачал головой.
– Нет. Изгнали за дело. Но предки не виноваты, что я таким получился.
– Каким таким?
– Выродком. – Кирк неопределенно пожал плечами.
– В каком смысле – выродком?
– В прямом. Я родился неправильным. Человеком.
Глаза открылись, и Керс увидел нечто, напоминающее узкую пещеру. У пещеры были белесые стены и низкий ребристый потолок, треснувший посередине.
Видение длилось одно мгновение. Потом мгновение закончилось, и Керс оказался в абсолютной темноте. Там не было звуков, не было ощущений. Не было ничего, кроме его мыслей и воспоминаний.
И самым первым, самым ярким из них оказалось воспоминание о словах мертвой сестры, не так давно навестившей его сон. О том, что есть судьба хуже смерти.
А следом пришло осознание…
Тварь украла его тело!
Украла его магию!
Украла его жизнь – но не убила при этом.
Магия хлынула потоком, снося все. Как море, вышедшее из берегов. Как Пустыня, пересекшая последний барьер.
