– Если моя Нисса умрет, я убью всех, кто к этому причастен! – пообещала тварь, и хвост ее ударился о землю с такой силой, что целые пласты почвы взлетели в воздух. – Всех вас убью!
Керс сделал назад шаг, потом еще один. Во рту разом пересохло.
– Великий… – сказал он и закашлялся, – Великий Уррий, не сердись. Обещаю, я…
– Уходи, – прошипела тварь, – я больше не хочу тебя видеть. Оба уходите.
– Великий Уррий, – прошептала девушка, голос ее дрожал и срывался. – В-великий Уррий, п-пожалуйста…
Не сможет уговорить – понял Керс. Не сможет потому, что не верит собственным словам и слишком боится.
– Уходите!
И чудовище кинулось на них. Увязло в невидимых слоях материи, из которой состояли стены клетки, но словно бы не заметило этого. Кинулось снова. И снова.
Девушка не выдержала первой. Попятилась. Споткнулась, со всхлипом упала. С трудом поднялась на ноги и побежала прочь. Оглянулась – и упала снова. Поднялась и побежала вновь, в этот раз не оглядываясь.
«Тварь сидит в клетке, – сказал себе Керс. – Ей не выбраться. Тварь в клетке…»
Очередной удар сотряс землю, и магия подсказала: невидимая стена пошла трещинами.
Керс развернулся и зашагал прочь так быстро, как мог. От перехода на бег его удерживала только гордость.
Там, за спиной, тварь в последний раз ударилась о невидимую стену и замерла.
Главного тэрэсэ не было в столице. Какие-то дела, какие-то важные дела… А значит, у Керса еще было время все исправить.
Что-то кольнуло его в щиколотку, словно ужалила мошка, но когда тэрэ посмотрел на пострадавшее место, оно было чистым. Мошка? Странно. На окнах дворца правителя стояли магические щиты от насекомых.
Хотя о каких мелочах он думает, когда решается его судьба! Если приручить чудовище не получится, то лучшее, что может ожидать Керса, это назначение в какой-нибудь дальний гарнизон, на самой границе с Пустыней.
Тэрэ содрогнулся – этот жар, эта сушь, которую не утолит никакая вода… Эти мерзкие Песчаники, выдающие себя за людей. Это растущее чувство безнадежности. Безнадежности – потому что Пустыню невозможно остановить, потому что, рано или поздно, она возьмет свое.
Назначение на границу с Пустыней было тем же смертным приговором, только отсроченным. Нет, он должен найти способ. Должен!
В подземелье царила тишина – у правителя последние дни было плохое настроение, палачи выбивались из сил, придумывая все новые и новые виды казни, и использовали почти всех узников. Кроме одного, самого ценного. Самой ценной.
