Девочка лежала на боку, глаза ее были закрыты, а лицо покрыто глиной и спутанными прядями мокрых волос. Левая рука неестественно вывернута за спину, а ноги свободно плавали в воде. Павлик судорожно начал её трясти.
– Ирка-а-а… Ирка-а-а…
По щекам ручьем текли слезы вперемешку с грязью. Он размазывал их по лицу, тыльной стороной левой руки, а правой продолжал трясти неподвижную Ирку.
– Ирка-а-а… Ирка-а-а… Ирка-а-а…
Вдруг она дернулась и закашляла. Изо рта и носа хлынула вода. Павлик начал убирать ей волосы с лица трясущимися пальцами, растирая глину по ее щекам и лбу. Через несколько секунд она открыла глаза.
– Ирка… Ирка…– Только и мог бормотать Павлик. – Сейчас, Ирка… Сейчас…
– Пашка…– Выдавила она тихо из себя.
– Ирка… Ты зачем… Прыгнула… Дуреха…– губы Павлика дрожали, то ли от холода, то ли от плача.
– Я знала…– Выдохнула она снова.
– Что?.. Ч-ч-что знала?
– Что ты… Меня спасешь… Ты помнишь? – ее глаза вспыхнули светом. – Ты помнишь?
– Ч-ч-что? – простучал зубами он. – Ч-ч-что помню?
– Ты обещал мне… Что спасешь меня… От любой беды…
– Помню… Я… Помню…
– Я знала… Ты же… Мой рыцарь…
Она чуть-чуть повернула голову к небу, неслышно выдохнула и навсегда затихла.
В ее широко раскрытых голубых глазах отражались бегущие по небу воздушные замки.
Пашка лег к Ирке поближе, так чтобы их головы прикасались, взял ее за руку и срывающимся тонким голосом запел:
– «Ясно солнышко устало,
Целый день оно играло,
Всем дарило теплый свет,
А под вечер сил уж нет.
Баю-ба-ай, баю-бай,
Глазки крепко закрывай.
Братец месяц ее сменит,
Звезды он зажжёт на небе.
Ангел светлый помоги,
Сон малютке подари.
Баю-ба-ай, баю- бай,
Спи малыш мой, засыпай».
