— Как это — справедливо?
— А вот так. Всем всего поровну. Чем богаче страна, тем больше у людей всего будет.
— Ну, когда это еще будет… — протянул я.
— А ты хотел бы сразу. Чтобы одни вкалывали, а тебе — жратву возами, так? На чужом горбу прокатиться хочешь?
— Вовсе нет, — возмутился я.
— Ну вот видишь… А вот когда война закончится и ты вернешься в Польшу, то работы у тебя там будет по горло. Знаешь, это чертовски трудно — капитализм в коммунизм переделать. Мой батя рассказывал. Он еще в Октябрьской революции участвовал и знает, как это было. А тут еще фашисты все у вас уничтожили, придется отстраивать заново. Там у вас — непочатый край работы.
— Это факт, — поспешил я согласиться с ним. — Я помню бомбежки. Тогда много домов сгорело. Весь город был в огне, земля тряслась под ногами, на тротуарах лежали убитые…
Я замолчал.
Мне трудно было говорить о том времени. Внезапно показалось, что вновь слышится шум самолетов — мрачное гудение, нарастающее с каждой минутой, — и я невольно изо всех сил вцепился в еловый ствол.
Мишка прекратил расспросы. Он, по-видимому, понял, что было бы жестоко заставлять меня вспоминать это. А я старался думать о тайге, о зверях, живущих в ней, о маме, которая сейчас готовит лепешки из березовой коры, об отце, который в этот момент валит деревья, или о револьвере, который я из-за болезни так и не выстругал до конца. Так мне удалось отогнать воспоминания, упрятать их куда-то в темноту.
— Полезем вниз, — предложил Мишка.
Ловкий, как белка, он обогнал меня, и, когда я спустился, он уже удобно расположился под деревом и обдирал кожуру с вареной картофелины. Честно разломив ее пополам, он протянул мне половину.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Коробка с оловянными солдатиками. Мой друг Яцек. Клаус уезжает. Экспедиция за кладом. Обладатели велосипеда. Находка на дне озера. Встреча с Маем
На белой скатерти лежали булочки. Свежие. Румяные. Хрустящие. А рядом — масленка, полная масла. Тут же стояла тарелка с нарезанной крупными розовыми пластами ветчиной. Я глядел на это богатство, и от волнения у меня перехватывало горло, а в голове что-то постукивало, как будто там работали маленькие молоточки.
— Кому… кому это?
— Тебе, сынок. Ешь, милый.
Я прикоснулся кончиками пальцев к булочке. Она была настоящей. В Коми я видел такие булочки. Они рядком лежали на витрине в местной лавке, очень красивые, но отлитые из воска. Эта же булочка была явно настоящей, ее можно было мять, нюхать, а то и попросту съесть. При этом она не просто походила на настоящую, а именно такой и была на самом деле.
