— Да, это превращается в большую семью, — сказала она сейчас с мягкой улыбкой принцессы — единственного ребенка, потерявшей собственного отца, когда ей едва исполнилось двенадцать. — И я рада. Но, говоря о больших семьях, Гектор, что ты сделал с патриархом?
— Патриарх! — заулыбался Гектор. — О, подожди, пока я не скажу твоему древнему и дряхлому мужу, что ты пришибла его этим прозвищем! Особенно, когда ты на два года старше — или надо говорить, древнее? — чем он!
Губы Шарлиэн дрогнули. Это правда, что в тридцать три года (всего тридцать по годам давно умершей Терры) Кэйлеб едва ли был антиквариатом. С другой стороны, он приближался к статусу патриарха, учитывая энтузиазм, с которым его семья и ее союзники восприняли призыв плодиться и размножаться.
— Не пытайся сменить тему! — Она сурово погрозила ему пальцем. — Просто будь послушным сыном и скажи мне, что ты сделал со своим отцом!
— Он скоро появится, — сказал Гектор, не указывая на то, что все в комнате — кроме Дейвина — уже точно знали, где находится Кэйлеб, благодаря самонаводящимся автономным разведывательно-коммуникационным платформам искусственного интеллекта по имени Сова. — У него, Данкина и адмирала Тартариэна был вопрос, который им срочно нужно было обсудить. Полагаю, что это как-то связано с Глинфичем или Сейджин Коди Премиум Бленд.
— Что ж, — философски заметила Шарлиэн, — по крайней мере, он достаточно тактичен, чтобы теперь не пить эту вкуснятину при мне, когда я снова беременна.
— Думаю, что вам нужно слово «благоразумный», а не «тактичный», — задумчиво сказала Айрис. — Гектору потребовалось некоторое время, чтобы обрести такую же степень благоразумия.
— Я не удивлена. — Шарлиэн покачала головой. Затем она расправила плечи, вцепилась в подлокотники кресла и уверенно, хотя и немного неуклюже, поднялась на ноги.
Дейвин вскочил на ноги, предлагая ей руку, и она с благодарностью приняла ее. Эта беременность действительно отнимала у нее больше сил, чем предыдущие, и она была благодарна, что последние три месяца они провели в Чисхолме с его более прохладным климатом. Ее чисхолмцы тоже были благодарными. По их мнению, настало время, чтобы один из детей их императрицы для разнообразия родился на их земле.
Она улыбнулась при этой мысли, но затем улыбка исчезла, когда она подумала обо всех других причинах, по которым ей повезло, что они с Кэйлебом вернулись в королевство, где она родилась, на полгода, предусмотренные имперской конституцией.
