Я уже совсем было улизнула к себе в комнату, как меня поймала миссис Шеффилд.
— Кстати, Молли, не хочешь сделать для меня кое-что очень важное?
Если бы от меня ждали абсолютно честного ответа, я сказала бы: «Да не особенно». Но я, разумеется, ничего такого не сказала. А поскольку мама смотрела на меня в упор, не получилось бы даже вежливо отговориться огромным домашним заданием. Пришлось ответить: «Конечно!» — причём так искренне, как я только могла, то есть очень близко к настоящей искренности. Думаю, из меня вышла бы прекрасная актриса. Может, я ещё ею и стану, когда вырасту, хотя не могу представить, чтобы мама с папой это одобрили (а тётя Джозефина тогда, наверное, вообще от меня отречётся — что, впрочем, звучит не так уж и плохо).
В общем, миссис Шеффилд была тронута моей игрой и сказала:
— Изумительно. Я очень надеялась, что примерно через час ты сможешь вывести Барнаби погулять. Томаса сегодня нет, а сама я никак не успеваю: отец О’Рейли хотел со мной обсудить ярмарку.
Чтобы радостно воскликнуть: «Чудесно!» — понадобились все мои актёрские способности. Честно говоря, я, наверное, даже несколько перестаралась, поскольку мама выглядела очень удивлённой: уж она-то прекрасно знает, что никто в здравом уме не назвал бы прогулку с Барнаби чудесной. Даже сама миссис Шеффилд.
Барнаби, если тебе вдруг интересно, — это вовсе не человек, а весьма шумная и весьма лохматая белая собачонка, постоянно угрожающая безопасности всей улицы. Стоит кому-нибудь пройти мимо дома Шеф филдов, как Барнаби, захлёбываясь лаем, выскакивает из дома через окно в эркере, будто чёртик из коробочки. И это не единственная его назойливая привычка: Шеффилдам пришлось на целый фут нарастить ограду вокруг сада — старую Барнаби перепрыгивал.
Если честно, он настолько наглый и отвратительный, что мы с Филлис, Гарри и Джулией стали звать его «Лихо». И даже мама с папой, забывшись, иногда его так называют. Дошло до того, что я забыла его настоящее имя — Барнаби. Видимо, худшего способа провести субботний вечер, чем вывести его погулять, пока все мои подруги на празднике, и придумать невозможно, но отказаться было уже никак нельзя. Правда, маме обычно не нравится, когда я шатаюсь (как она это называет) по улицам одна, но, полагаю, она решила, что, раз со мной Барнаби, опасности нет. И вот через час я стояла у двери дома Шеффилдов, сжимая в руке поводок, на другом конце которого находился Барнаби.
— Всего час или около того, — сказала мне миссис Шеффилд, которая, похоже, была рада хотя бы на некоторое время избавиться от Лиха (что на неё очень похоже). — Можешь сводить его в Ботанический сад, если они не против собак.
