Впрочем, я тоже засела за книги. Как и предполагалось, услышав о прорвавшихся трубах, наши с Норой мамы ясно дали понять, что раз уж официально эта неделя учебная, то никаких каникул нам не положено. Пришлось сидеть взаперти и корпеть над домашними заданиями — «проявлять усердие», как назвала это мама. Так что большую часть среды я провела за латынью и попытками вспомнить даты по истории. Правда, после обеда нам с Норой всё-таки удалось выбраться на небольшую прогулку, чтобы глотнуть свежего воздуха, и я сообщила ей, что Гарри ещё несколько дней будет благополучно отсутствовать.
— Удача на нашей стороне! — воскликнула Нора. — На сколько ставим будильник?
— На половину пятого, — ответила я, поскольку уже размышляла об этом. — Как раз успеем вернуться, пока не встанет прислуга.
— Времени хватит с запасом.
Пару секунд мы молчали, и я успела подумать: каково это — красться по пустынным улицам? А что, если нас поймает полисмен? По спине вдруг побежали мурашки.
— Ты ведь и правда этого хочешь?
— Конечно, хочу, — хмыкнула Нора. — Что ты заладила одно и то же? Это ведь я тебя на днях спрашивала.
— Помню. Просто я всё это заварила и не хочу, чтобы ты считала… ну, знаешь… будто я тебя во что-то втягиваю.
— Ничего подобного, — кажется, Нора обиделась. — Признаю, если бы не ты, я бы никогда об этом не задумалась. Но у меня своя голова на плечах. И эта голова считает, что завтра мы должны разрисовать почтовый ящик.
В общем, на обратном пути я уже чувствовала себя гораздо смелее и энергичнее. Но с самого начала всё пошло не слишком гладко. Я почему-то считала само собой разумеющимся, что смогу без особых проблем стянуть будильник с прикроватного столика, поэтому была просто в шоке, когда вечером, войдя в комнату Гарри, не смогла его найти. В момент наибольшего ужаса я даже задумалась, не мог ли Гарри взять его с собой в Дандолк (хотя с чего бы? Ведь он считал, что едет всего на один день). Но потом, приглядевшись, поняла, что будильник упал со столика и застрял между ним и изголовьем кровати: должно быть, свалился, пока Гарри складывал в сумку спортивную форму. Это меня несколько обнадёжило, поскольку означало, что ни Мэгги, ни мама не заметят пропажи, даже если по какой-нибудь странной случайности решат зайти в комнату в течение следующих суток.
Я схватила будильник и как можно тише выскользнула из комнаты. Сердце колотилось как сумасшедшее: похоже, таскать чужое — занятие ужасно нервное. Даже не представляю, как воры и прочие жулики с этим справляются. Потом я постучалась к себе в комнату — просто на всякий случай: вдруг Джулия молится или занята чем-нибудь в том же роде (было всего два часа пополудни, но с ней ведь никогда не знаешь). К счастью, комната оказалась пуста, так что я быстро установила будильник на половину пятого, завернула его в два толстых шерстяных кардигана, а потом сунула под подушку, к ночной рубашке. Оставалось только надеяться, что кардиганы и подушка приглушат звук и Джулия не проснётся.
