Словом, по окончании школы Фелипе отправился на родину предков по отцовской линии. Там он окончил юридический факультет Коимбрского университета, после чего вернулся в Анголу востребованным юрисконсультом. Рано вступив в МПЛА, сделал там большие успехи. И это при том, что в МПЛА никогда не жаловали овимбунду. Партийное разделение в Анголе проходило не только по идеологическому, но и по племенному принципу: МПЛА – для амбунду, УНИТА – для овимбунду, ФНЛА – для баконго. Но Фелипе был овимбунду только наполовину; для него, мулата с дипломом из Европы, счет был другой. Когда Агостиньо Нето стал первым президентом независимой Анголы, Фелипе назначили младшим советником министра юстиции по вопросам судебной реформы. Ему отвели большой кабинет в красивом правительственном здании. Он сидел за дубовым столом под портретом вождя и писал меморандум, в котором говорилось о необходимости распустить совет народных судей. Чтобы молодое государство могло успешно противостоять акулам империализма, судопроизводство должно быть в руках опытных правоведов, взращенных на традициях романо-германской правовой семьи. Только им, экспертам с европейским образованием, можно доверить управление юридическим аппаратом страны. Эти обстоятельно изложенные тезисы не могли убедить его начальника, человека без образования, но с партийной выслугой, невзлюбившего Фелипе одновременно и как белого, и как овимбунду. Не исключено, что деревенщина-начальник получал распоряжения прямо из ДИСА, секретной полиции МПЛА. В то время у каждой из сторон была своя секретная полиция: у МПЛА – ДИСА, у УНИТА – КАДИС, у португальцев – ПИДЕ. И все они, по убеждению Фелипе, следили за ним с самого начала. Жаль, что тогда он этого не понимал. В один прекрасный день Фелипе-Хосси был изгнан из министерства, а предлагаемая судебная реформа объявлена детищем реакционной идеологии и опасным пережитком колониализма (а чего еще ждать от этих овимбунду, приспешников УНИТА, марионеток Претории и Вашингтона?). Напоследок его лишили талонов на получение правительственного пайка. А ведь дома у Фелипе было трое детей. Жена, которую он привез из Португалии, ничего не знала об изгнании мужа. Поначалу ему удавалось держать все в тайне. Он по-прежнему вставал по будильнику, надевал свежую рубашку, повязывал галстук и уходил якобы на работу, а на самом деле – слоняться без дела по городу. Но со временем оставаться в образе успешного юрисконсульта становилось все труднее. Его рубашки были уже не так безупречно выглажены, щеки – не так чисто выбриты, а еды у них в доме день ото дня оставалось все меньше. Наконец жена Фелипе сама отправилась в министерство, чтобы выяснить, что происходит. В тот вечер Фелипе навсегда ушел из дома. Некоторое время он жил в своей «тойоте». Однажды ночью на него, спящего в машине, напала шайка беспризорников. Они ограбили его и сильно избили. Когда его подобрала полиция, он был совершенно невменяем: изъяснялся исключительно непонятными латинскими терминами. Вероятно, он пытался сказать, что они не имеют права его задерживать, на языке романо-германского права. Его отправили в психушку. С тех пор прошло почти сорок лет, и вот он здесь, подвизается на полудобровольных началах в их компании, престарелый мальчик для битья. Вот, стало быть, как выглядит лев в старости.
