— Э-эээ! Ну-ка пусти меня! Я тебе не эта подстилка дешёвая!..
— Пасть захлопни, овца малахольная!..
— Ах ты лярва щипанная!..
— Сама ты крыса конченная!..
— Заткнитесь обе! — я тряхнул за локти заклятых подруг, готовых уже, забив на усталость, ринуться друг на дружку в отчаянную рукопашную.
Но своим вмешательство добился лишь того, что сам стал объектом обоюдной женской ярости.
— Ну-ка признавайся, Рихтовщик, за что ты сучку эту больше жизни любишь?! — практически каждое слова предъявы Слеза сопровождала чувствительным тычком острого локтя в мой левый бок.
— Я не понимаю, что ты в этой отмороженной истеричке нашел?! — вторила оппонентке со своей стороны Белка, подкрепляя свой наезд болючими щипками правого бока.
— Любишь эту дрянь?! Признавайся! Любишь?!
— Че ты в этой в этой курице щипанной нашел?! Ответь! Вот, че?!
— М-да, не хотел бы я сейчас оказаться на месте начальника, — чертово обостренное восприятие уловило сзади шепоток на ухо товарищу подотставшего Жабы.
— Бедняга, — вторил приятелю так же шепотом осторожный Скунс.
— ЛЮБИИИШЬ?!! — очередной угарный тычок локтем прилетел в истыканный левый бок…
— НУ ВОТ, ЧЁЁЁ?!! — очередное багровое пятно потенциального синяка стараниями крепких, как тиски, дамских пальчиков нарисовалось с правой стороны…
— Да хватит уже, млять! — сдают у меня таки нервы (разумеется, не от боли, с моей Регенерацией наносимый девчонками мизерный ущерб нивелировался сам собой за считанные секунды, но на такое беспрерывное кудахтанье с двух сторон никакого терпения, ведь, не хватит).
Бросив локти истеричных дам, я неуловимым для их восприятия движением подхватываю обеих подруг за шиворот и, оторвав от земли, трясу красоток, как нашкодивших котят. Все это с невозмутимым видом проделываю прямо на ходу.
Несколько секунд отчаянно шипящие девчонки пытаются лягаться и царапаться, но из-за серьезной тряски ничего толкового в ответку сделать мне у них не выходит. Когда скандалистки выдыхаются и перестают рыпаться в моих руках, я возвращаю барышень обратно на землю.
Девушки обиженно притихают. И несколько минут мы шагаем в благословенной тишине.
— Грубиян ты все-таки, Рихтовщик, — фыркает Белка, первой нарушая хрупкое перемирие. — И че ты только, Слеза, нашла в этом хаме?
— И не говори, подруга, — неожиданно поддакивает Слеза. — Все они мужики на одно лицо. Ты к нему со всей душой, а в ответ…
— Так! — решительно вклиниваюсь я в разгорающийся по новой диалог. — Судя по желанию почесать языками, все уже достаточно отдохнули. Потому, дружно поправляем рюкзаки, и бегом марш!
