– Идите есть, – позвала Нора.
Дети, позабыв о курице, тотчас побежали на кухню. Марк последовал за ними.
Главным неудобством кухни являлась раковина, из которой несло канализацией. Сливное отверстие из-за этого приходилось постоянно затыкать тряпкой, в противном случае вонь распространялась по всем комнатам. Вот и сейчас, когда на кухню вошел Марк, здесь жутко воняло, но кроме него неприятного запаха, похоже, никто не ощущал. Дети уже расселись по местам и взяли в руки вилки. Нора выкладывала на тарелки вареную картошку.
– Садись, – обратилась она к Марку.
Он сел на свободный стул и тоже взял в руки вилку. Перед ним поставили тарелку. Порция оказалась небольшой, но он был рад и этому. От картошки шел пар… Марк немедленно приступил к трапезе и очень быстро с ней покончил, настолько он был голоден.
– Спасибо. Очень вкусно.
– На здоровье, – ответила женщина.
И только сейчас он заметил, что сама хозяйка ничего не ела.
– А вы есть будете? – спросил Марк, откинувшись на спинку стула.
– Я не голодна.
Он, конечно же, ей не поверил. Выходило, что она попросту отдала ему свою порцию. Сначала он немного смутился из-за этого, но затем, припомнив, что за еду, во всяком случае, честно уплачено, успокоился и достал блокнот. Нашел страницу с именем Мрачного Человека и показал ее Норе.
– Не знаете, где он может жить?
– По-моему, он обитает в доме напротив, – немного подумав, ответила женщина. – Точнее не скажу.
Марк поднялся из-за стола, подошел к окну и поглядел на низкорослую пятиэтажку, приютившуюся практически под самым их домом.
***
После ужина Марк остался один. Женщина и дети сумерничали во второй комнате, запершись на ключ, а он лежал в холодной кладовке в кромешной тьме и слушал панельную жизнь. Картонные стены пропускали все звуки, рождаемые в соседних жилищах. Над ним гудели люди. Под ним трещали люди. Эти большие черные муравьи. Сама панелька тоже гудела и трещала – муравьи прогрызали в ней ходы. Все это походило на какой-то ад. Сбоку выли дети депрессии, с другой стороны кого-то пробирал пивной понос. Панелька ни на секунду не замолкала. От безумного повторения одного и того же и самому хотелось выть. В такие моменты Марк выскакивал из кладовки в гостиную, подбегал к окну и смотрел во двор. Квартал тонул во мраке, улица совсем не освещалась. Дом напротив тоже чернел чернотой, и только одно окно на четвертом этаже горело ярким светом.
– Это его окно, – говорил себе Марк, после чего вновь уходил в кладовку.
