– Это я тебя звал, – с трудом махнул тот рукой. – Можешь, пожалуйста, выйти в коридор и посмотреть, нет ли там медсестры? Пеленка подо мной ужасно горит, просто нет сил терпеть.
– Хорошо… сейчас, – Марк выглянул за дверь и никого не увидел. – К сожалению, никого.
– А врач?
– Нету.
– Эх, жалко, – вздохнул старик. – До чего ж беспомощен больной человек в одиночестве! Придется еще потерпеть.
В тот момент Марк отчетливо и ясно увидел, каково это, когда остаешься с болезнью один на один. Генри тоже был один, ему тоже было тяжело, и он также нуждался в поддержке.
– А помнишь?.. – коснувшись его плеча, начал Марк, – помнишь, как мы с тобой пробили дно дедовой лодки и чуть не утонули? Я греб к берегу, а ты ботинком вычерпывал воду. Ты тогда жутко перепугался.
– Ты больше испугался.
– Не сочиняй, – усмехнулся Марк. – На берег ты выбрался таким бледным, будто саму смерть увидал. А потом нам еще и дома влетело по первое число.
– Да… от папы… – плаксиво произнес Генри. – Раньше было хорошо… теперь нехорошо… лучше б я тогда и вовсе утонул… я и сейчас хочу умереть.
– Не надо так говорить! Желания имеют дурное свойство исполняться.
– Неправда! Ничего не исполняется.
Марк не нашелся, что ответить… и палата погрузилась в тишину. Бурлящую тишину: кто-то сопел носом, а кто-то ворочался под одеялом и никак не мог занять удобное положение. Генри тоже перевернулся на другой бок. Он немного полежал, глядя в зеленую стену, а потом развернулся обратно и спросил:
– А как у тебя дела, Марк?
– Так себе. Собираюсь вот опять начать искать работу. Все деньги уже почти закончились, хоть я и стараюсь их экономить.
– Кем на этот раз?
– Без разницы. Кем возьмут, тем и пойду. Пусть хоть даже расклейщиком рекламных листовок…
– Просыпаемся! – в палату вошла медсестра ставить старикам капельницы. В руках она несла бутыли с прозрачной жидкостью.
– Ладно, пойду я, – сказал Марк. – Ты главное поправляйся.
– Хорошо. Прощай, – помахал ему Генри.
Меланхолическое настроение и фаталистическая апатия брата передались и Марку. Он сидел за письменным столом… в комнате стояла стужа одиночества. Его снедала тревога, рожденная мрачной тишиной. Он размышлял о смерти…
«Почему Генри сказал, что хочет умереть?.. А что, если бы умер я?..»
Марк постучал по Камню, после чего достал из ящика свой блокнот и положил перед собой.
«Если бы вдруг на мой дом прямо сейчас рухнул огромный пассажирский самолет? Что бы я потерял в таком случае? Возможность спать? Жрать? Пялиться в бестолковый телеящик?» – записал он и ненадолго ушел в себя. Подумал, ударил еще раз по булыжнику и вернулся к письму. – «В таком случае мне бы больше не пришлось думать о работе. О деньгах. О еде. О еде и деньгах, на которые уходит вся жизнь. Меня бы вмиг перестало волновать панельное бытие, это бесплодное прозябание от года к году», – тут он вновь на мгновение призадумался. – «А что насчет остальных людей? Ведь в самолете были бы и другие люди, их и в доме полным полно. Быть может, им нравится то, чем они занимаются? Быть может, им по душе все это?» – он поднялся из-за стола и подошел к окну. Выглянул наружу и увидел темные окна, за которыми давно уже спали его соседи.
