— Я знаю.
— Тогда не стой.
Правая воротная створка была выломана, разбита и двумя бревенчатыми половинами лежала на земле. В тени частокола съежился мертвый мальчишка лет восьми. Полголовы — черные от крови.
— Не трогай его пока, — сказал незнакомец, когда Фьольвир наклонился к ребенку. — Берись.
Он приподнял часть створки.
— И куда? — спросил Фьольвир, вставая рядом.
Дерево царапнуло ладони.
— К общему дому, — сказал незнакомец. — Там места больше.
Вдвоем они поволокли створку вглубь поселения, как муравьи тащат добычу в муравейник. Ровный чистый след потянулся за ними по земле. Впрочем, даже в усеченном виде створка оказалась для едва оклемавшегося Фьольвира тяжела. Он выпустил ее на небольшом взгорке за домом Эртина-щитолома.
— Все.
— Что, все? — раздраженно спросил незнакомец.
— Не могу. Сейчас… Дай времени, — сказал Фьольвир.
Он присел на одно колено, отдыхая. Опять наплыл запах дыма, зыбкий, неуверенный, слабый. Поискав его источник глазами, Фьольвир так и не понял, откуда тянет. Кааряйны не стали поджигать дома: то ли еще думали вернуться и прибрать земли вместе с постройками себе, то ли не хотели, чтобы пожар выдал их набег. Опасаться им, в сущности, было некого. Ни людей поблизости, ни богов в укорот. Может, прочий лес берегли, может, просто мозгов не хватило.
Кааряйны!
Фольвир наткнулся взглядом на лежащего ничком человека в толстом шерстяном везинге и, скрипнув зубами, отвернул голову.
— Готов? — спросил незнакомец.
— Готов.
Они выволокли створку на пустое место перед общим домом, осторожно огибая мертвецов. Крючился староста Айно Хассват. Цеплялась за штанину его жена. Белела худеньким тельцем Вейлиге, сирота, отец ее утонул прошлой осенью. Личико остроносое, задумчивое. Вот и кончилось все для тебя, девочка, подумал Фьольвир.
Утоптанная земля отращивала тропки направо и налево, травяным прибоем била в стены склада и сходящихся венцами изб.
— Теперь вот что, — сказал незнакомец.
Приставив лестницу, он полез на крышу общей избы, откуда принялся дергать и скидывать вниз вязки соломы. Успокоился доброхот только тогда, когда обнажились слеги. Фьольвир безропотно сносил всю солому к створке и несколькими снопами закрыл дерево, сделав подобие лежанки.
— Хорошо, — оценил незнакомец.
— Им будет мягко, — сказал Фьольвир.
Дальше они занялись мертвецами. Старосту, его жену и Вейлиге сложили первыми, закрыв тряпками рубленые и колотые раны. Пошли по дворам, заглядывая в дома и в сараи, стараясь не пропустить ни одного укромного уголка. Фьольвир все думал, что в подпольях, на чердаках или за печкой найдет хоть одну живую душу, но все было напрасно. Мертвецы прибавлялись к мертвецам.
