Тотчас же музыканты заиграли, кавалеры бросились к дамам, и бал начался.
Мадемуазель де Богарне танцевала с Дюроком и поспособствовала тому, что в танце они оказались напротив Клер и графа де Сент-Эрмина.
Все, что подруга рассказала ей об этом молодом человеке, вызвало у нее живой интерес к графу.
В риле, в наши дни именуемом контрдансом, было, как и теперь, четыре фигуры; однако последнюю из них прославленный танцовщик того времени г-н де Трение незадолго перед тем заменил фигурой собственного изобретения.
Эта фигура еще и сегодня носит название трение.
По части танцевального искусства г-н де Сент-Эрмин был на такой же высоте, как и в прочих своих дарованиях. Он был учеником Вестриса-младшего, то есть сына бога Танца, и его учитель мог гордиться им.
Лишь те, кому довелось увидеть в начале нынешнего века последних прекрасных танцоров эпохи Консульства, могут иметь представление о том, насколько важно было тогда для светского молодого человека совершенствовать свое умение в этом искусстве. Помнится, будучи ребенком, примерно в 1812 или 1813 году, я видел тех самых господ де Монбретонов, что танцевали у г-жи де Пермон на приеме, изобразить который мы теперь пытаемся: им было в ту пору лет сорок. Так вот, на празднике в Виллер-Котре был устроен большой бал, собравший весь цвет аристократии, новой аристократии, в наших лесных краях куда более многочисленной, чем аристократия наследственная, и не менее ценимой людьми, о деяниях которых я сейчас рассказываю. Господа де Монбретоны приехали из своего замка Корси, господа де Л’Эгль — из Компьеня, одни проделали три льё, другие — семь. Догадываетесь, каким образом? — В своих кабриолетах. — Да, а как же иначе! Однако в кабриолетах ехали их слуги, а сами они в тонких бальных туфлях стояли сзади, на запятках, держась за ременные поручни, и всю дорогу повторяли свои самые сложные и самые замысловатые танцевальные па. Они подъехали к двери бального зала, вступили в него, прошлись щеткой по своему платью и сразу же бросились танцевать контрданс.
Итак, мадемуазель де Богарне с радостью, а Клер с гордостью видели, что граф де Сент-Эрмин, которого никогда прежде не замечали танцующим, мог состязаться в умении и изяществе с лучшими танцорами, присутствовавшими на этом балу.
Но, ободренная на сей счет, мадемуазель де Богарне, девушка любопытная, имела еще один повод для беспокойства!
Говорил ли молодой человек с Клер, поведал ли он ей о причине своей долгой печали, своего затянувшегося молчания и своей нынешней радости?
