Что же касается встречи с первым консулом, то Кадудаль заявил, что воспринимает это приглашение как большую честь для себя и готов отправиться в Париж, как только условится с ваннским нотариусом о продаже своего имущества и договорится с Брюном о выдаче охранной грамоты.
В отношении двух своих адъютантов, которым он испросил разрешение отправиться вместе с ним в Париж и присутствовать на его встрече с Бонапартом, Кадудаль требовал лишь того же, чего добивался для других: забвения прошлого, безопасности в будущем.
Брюн приказал принести перо и чернила.
Договор был написан на листе бумаги, положенном на барабан. Кадудалю дали ознакомиться с договором, он поставил на нем свою подпись и велел подписать его своим адъютантам.
Брюн подписал договор последним, пообещав, под свое личное ручательство, что он будет неукоснительно исполнен.
Пока с договора снимали копию, Кадудаль вынул из шляпы полученное им письмо и подал его Брюну.
— Прочтите, генерал, — сказал он, — и вы увидите, что не нужда в деньгах заставила меня заключить с вами мир.
И действительно, в письме, пришедшем из Англии, сообщалось, что денежная сумма в размере трехсот тысяч франков передана на хранение одному из нантских банкиров, который при этом получил приказ предоставить их в распоряжение Жоржа Кадудаля.
Взяв перо, Кадудаль написал на обороте письма:
«Сударь!
Верните эти деньги в Лондон; я только что подписал мир с генералом Брюном и, следственно, не могу принять денежные средства, предназначенные для ведения войны.
ЖОРЖ КАДУДАЛЬ».
Через три дня после подписания мирного договора Бонапарт получил его копию, на полях которой Брюн изложил те подробности, с какими мы только что познакомили читателя.
Две недели спустя Жорж продал свое имущество, выручив в итоге шестьдесят тысяч франков. 13 февраля он известил Брюна о своем отъезде в Париж, и 15-го числа в официальной части «Вестника» было напечатано следующее сообщение:
«Жорж Кадудаль отправляется в Париж для встречи с правительством. Это человек тридцати шести лет; сын мельника, питающий страсть к войне и получивший хорошее образование, он заявил генералу Брюну, что вся его семья погибла на гильотине и что он хочет встать на сторону правительства, желая при этом, чтобы были преданы забвению его связи с Англией, к помощи которой он прибегнул лишь для того, чтобы бороться с режимом 93-го года и с анархией, уже готовившейся поглотить Францию».
Бонапарт имел полное основание сказать Бурьенну, когда тот читал ему французские газеты: «Не стоит, Бурьенн; они пишут лишь то, что я позволяю им писать».
