«Генерал!
Если бы мне надо было сражаться лишь с тридцатью пятью тысячами солдат, которыми Вы располагаете в Морбиане, я без колебаний продолжил бы борьбу, как делаю это уже более года, и посредством непрерывных стычек и набегов уничтожил бы их всех до единого. Однако на их место немедленно придут другие, и неизбежным следствием продолжения войны станут величайшие бедствия.
Назначьте день встречи под гарантии Вашего честного слова, и я без страха явлюсь к Вам один или со своими сопровождающими. Я буду вести переговоры от своего имени и от имени моих бойцов и выкажу себя несговорчивым лишь в том, что касается их интересов.
ЖОРЖ КАДУДАЛЬ».
Бонапарт написал ниже подписи Кадудаля:
«Немедленно договориться о встрече, согласиться на все условия, лишь бы Жорж и его бойцы сложили оружие.
Потребуйте, чтобы он явился ко мне в Париж, и выдайте ему для этого охранную грамоту. Я хочу увидеть этого человека вблизи и вынести о нем собственное суждение».
Весь этот ответ Бонапарта написан его собственной рукой, включая адрес:
«Генералу Брюну, главнокомандующему Западной армией».
Генерал Брюн стоял лагерем на той самой дороге из Ванна в Мюзийак, где произошла битва Ста, в которой потерпел поражение генерал Харти и которая произошла на глазах у Ролана.
Жорж явился к нему, сопровождаемый лишь двумя своими адъютантами, которые ради этой важной встречи отбросили военные прозвища и вернулись к своим подлинным именам — Соль де Гризоль и Пьер Гиймо.
Брюн протянул руку Кадудалю и сопроводил гостей к внутреннему склону рва, где они вчетвером и сели.
В тот момент, когда переговоры должны были начаться, явился Золотая Ветвь с письмом такой огромной важности, как ему было сказано, что он счел своим долгом доставить его генералу, где бы тот ни находился. Синие пропустили его к предводителю шуанов, который с разрешения Брюна взял письмо и прочитал его.
Пока он читал, ни один мускул на его лице не дрогнул; затем он сложил письмо, бросил в шляпу и повернулся к Брюну.
— Слушаю вас, генерал, — сказал он.
Через десять минут все было договорено. Шуаны, как командиры, так и рядовые бойцы, разойдутся по домам, и ни в настоящем, ни в будущем их не станут подвергать преследованиям, при условии клятвы со стороны их предводителя, что без его приказа они не возьмутся за оружие снова.
В отношении самого себя он просил разрешения продать несколько земельных наделов, мельницу и дом, которые ему принадлежали, и, не притязая ни на какого рода возмещение убытков, обязался уехать в Англию и жить там на деньги, вырученные от продажи своего имущества.
