— Неприятное положение?! Бурьенн, что вы под этим подразумеваете? — спросил Бонапарт у своего секретаря, перестав обращаться к нему на «ты».
— Я полагаю, что ей сильно докучают.
— Кто?
— Кредиторы.
— Кредиторы? Я считал, что избавил ее от кредиторов.
— Да, но это было год назад.
— И что же?
— За год положение полностью изменилось. Год назад она была женой генерала Бонапарта, сегодня она жена первого консула.
— Бурьенн, этому нужно положить конец! Я не желаю больше слышать подобные толки.
— Я того же мнения, генерал.
— Необходимо, что именно вы взяли на себя заботу расплатиться со всеми.
— Согласен. Дайте мне необходимую сумму, и, ручаюсь, все будет быстро улажено.
— Сколько вам нужно?
— Сколько мне нужно?.. Ну… Видите ли…
— Ну же!
— Видите ли, именно это госпожа Бонапарт не решается вам сказать.
— Как?! Она не решается мне сказать? А ты?
— Я тоже, генерал.
— Ты тоже? Должно быть, это какая-то прорва денег! Бурьенн тяжело вздохнул.
— Хорошо, — продолжал Бонапарт, — сообразуясь с долгами прошлого года, я дам тебе триста тысяч франков…
Бурьенн молчал; Бонапарт с беспокойством посмотрел на него.
— Говори же, болван!
— Что ж, генерал, если вы дадите мне триста тысяч франков, это покроет только половину долгов.
— Половину?! — воскликнул Бонапарт, вставая. — Шестьсот тысяч франков!.. Стало быть, она должна… шестьсот тысяч франков?..
Бурьенн утвердительно кивнул.
— И она призналась вам в этой сумме?
— Да, генерал.
— Из каких же средств, по ее мнению, я должен взять эти шестьсот тысяч франков? Из пятисот тысяч франков, которые я получаю как консул?
— О, она предполагает, что в запасе у вас есть немного тысячефранковых банкнот.
— Шестьсот тысяч франков!.. — повторил Бонапарт. — А я, в то самое время, когда моя жена тратит шестьсот тысяч франков на свои туалеты, назначаю пенсию в сто франков вдовам и детям храбрых солдат, погибших у Пирамид и Маренго! И даже этих денег я не могу дать всем нуждающимся! Они вынуждены целый год жить на эти сто франков, а госпожа Бонапарт носит платья за сто луидоров и шляпки за двадцать пять. Вы, верно, плохо расслышали, Бурьенн, не может быть долгов на шестьсот тысяч франков.
— Я все прекрасно расслышал, генерал. Госпожа Бонапарт осознала, в каком положении она находится, лишь вчера, увидев счет на сорок тысяч франков за перчатки.
— Что вы сказали?!.. — воскликнул Бонапарт.
— Я сказал: сорок тысяч франков за перчатки, генерал. Что поделать? Именно так обстоят дела. Вчера вечером госпожа Бонапарт вместе с госпожой Юло занималась подсчетами. Всю ночь она проплакала, и сегодня утром я застал ее в слезах.
