Еще 4 октября Палата пэров, взявшая на себе функции суда, приказала перевести бывших министров в Малый Люксембургский дворец и назначила открытие судебных прений на 15 декабря.
Король, поменяв состав правительства, достиг своей цели, заключавшейся в спасении бывших министров; Палата пэров и так была в его руках. В новом министерстве он располагал Лаффитом, своим другом; Себастьяни и Монталиве, своими приверженцами; Жераром и Мезоном, своими угодниками; что же касается г-на Мерилу, то завоевать его оказалось нетрудно; оставались Дюпон (из Эра), который должен был сделать то, что сделает Лафайет, и Лафайет, ставший изгнанником по вине г-на де Полиньяка и намеревавшийся отомстить ему на свой лад — спасти его голову.
Однако в промежутке времени, отделявшем начало судебного процесса от формирования нового министерства, г-н Лаффит получил от руки человека, которого он сделал королем, первую рану, тем более болезненную, что она была совершенно неожиданной.
По-видимому, встряска, которую Франция испытала от падения правительства Карла X, в действительности была намного глубже, чем это казалось на поверхности, ибо банкротства следовали одно за другим, доверие к самым солидным банкирским домам пошатнулось и даже г-н Лаффит начал опасаться, что, бросившись в революцию, по его словам, телом и добром, он сохранит, возможно, тело, но подвергнет сильной опасности добро.
Понимая, что его коммерческие дела вскоре окажутся в затруднительном положении, г-н Лаффит предложил купить принадлежавший ему Бретёйский лес королю, и король согласился на это предложение; но, для того чтобы продажа осталась в глубокой тайне, между ними было условлено, что купчую они составят в простой письменной форме и она не будет зарегистрирована.
Так что г-н Лаффит был весьма удивлен, когда утром 18 ноября получил от короля следующее письмо:
«Дорогой господин Лаффит!
По словам одного нашего общего друга, о котором я не скажу Вам ничего более, Вы должны знать, почему, воспользовавшись отсутствием г-на Жаме,[1] которому секрет покупки был доверен не мной, а Вами, я в максимально возможной тайне зарегистрировал купчую, составленную нами в простой письменной форме.
Любящий Вас
ЛУИ ФИЛИПП».
Это письмо, не вполне понятное читателю, было понятно г-ну Лаффиту нисколько не больше. Что это за общий друг, которого король не назвал? И почему король воспользовался отсутствием г-на Жаме, чтобы сделать то, что он обязался не делать?
