Однако вернемся к нашему разбору руны.
Прелестное дитя, всегда с любовью пестовавшее цветок непорочности, послали пасти стадо.
Пасти стадо нелегко, особенно молодой девушке: в траве прячутся змеи, в дерне скрываются ящерицы.
Но на этот раз ни одна змея не свернулась в траве, ни одна ящерица не притаилась в дерне.
На пригорке, на зеленой веточке качалась маленькая ягодка, маленькая красная ягодка.
Она заговаривает с Марией.
— Подойди ко мне, о дева! Подойди, сорви меня, — говорит она ей, — сорви меня, девушка с оловянной брошкой; сорви, пока червь не изгрыз меня, пока черная змея не одарила меня своей лаской.
Мария, прелестное дитя, приблизилась, собираясь сорвать окликнувшую ее маленькую красную ягодку, но, тщетно поднимаясь на цыпочки, никак не могла дотянуться до нее рукой.
Тогда она отламывает веточку… Нет, что я говорю: она выдергивает из земли кол — Мария ведь неспособна причинить боль деревцу, сломать цветок, помять травинку — и сбивает красную ягодку, а та скатывается вниз.
Увидев на земле красную ягодку, Мария обращается к ней:
— Ягодка, ягодка, взбирайся на бахрому моего платья.
И ягодка взбирается на бахрому ее платья.
Мария продолжает:
— Ягодка, ягодка, взбирайся ко мне на пояс.
И ягодка взбирается к ней на пояс.
— Ягодка, взбирайся ко мне на грудь.
И ягодка взбирается к ней на грудь.
— Ягодка, взбирайся к моим губам.
И ягодка взбирается к ее губам, с губ перебегает на язык, затем — в горло, а из горла спускается прямо в ее лоно.
Так Мария, прелестное дитя, зачала от маленькой ягодки, и за девять месяцев и еще половину десятого она познала боль и тревогу, какие сопутствуют беременности.
Когда пошел десятый месяц, Марьятта — в руне она называется то Марьяттой, то Марией, — и вот, повторяю, когда пошел десятый месяц, Марьятта почувствовала боль, предвещающую роды и сопровождающую их; и она стала думать, куда ей пойти и где приготовить баню.
Позвала она свою маленькую служанку.
— Пильтти, — сказала она ей, — беги в Сариолу и попроси там приготовить для меня баню, которая утишит мои боли и поможет мне при родах.
Маленькая служанка Пильтти бежит в Сариолу.
Она приходит в дом семейства Руотуксен.
(По мнению г-на Леузона-Ледюка, Руотус не кто иной, как Ирод.)
Руотус, облаченный в атласную одежду, ест и пьет, сидя во главе стола. Рядом с ним — его жена, исполненная спеси.
(Здесь намек на Иродиаду, только у нас Ироди-ада — дочь, а не жена Ирода.)
Малышка Пильтти говорит, обращаясь к ним:
