Более того, император намеревался вести их в Гольштейн, решив отомстить с их помощью за оскорбления, которые его предки в течение двухсот лет терпели от Дании. Но больше всего прельщало коронованного поклонника прусского короля то, что по пути ему предстояло увидеться со своим кумиром, смиренно поцеловать руку великому Фридриху и отдать под командование этого искусного стратега стотысячную армию, с помощью которой основатель Пруссии изменит к лучшему границы своей страны, еще и сегодня так плохо скроенной, что, глядя на карту, просто нельзя понять, как, с географической точки зрения, может существовать эта огромная змея, у которой голова касается Тьонвиля, хвост — Мемеля, а на животе выступает горб из-за проглоченной ею Саксонии.
Правда, горб этот недавнего происхождения и датируется 1815 годом.
Пока же время проходило в празднествах и кутежах. Этот царь, если и не совсем, то почти лишенный мужской силы, окружал себя женщинами, которых он отрывал от мужей и предоставлял своим фаворитам. Он запирал с самыми красивыми придворными дамами прусского посла, отнюдь не разделявшего ненависти их повелителя к женщинам, и, чтобы никто не нарушил удовольствий дипломата, сам стоял на страже у дверей его спальни, держа в руке обнаженную шпагу, и отвечал великому канцлеру, который являлся к нему для совместной работы:
— Вы же прекрасно видите, что сейчас это невозможно: я стою на часах!
Со времени восшествия Петра III на престол прошло уже пять месяцев, и эти пять месяцев были одним долгим праздником, в продолжение которого мужчины и женщины, царедворцы и куртизанки — Петр III утверждал, что среди женщин нет чинов, — одурманивались английским пивом и табачным дымом, без чего, какое бы положение эти дамы ни занимали, император не позволял им возвращаться домой. И подобные пиры продолжались до тех пор, пока, доведенные до изнеможения долгим бодрствованием и наслаждениями, они не засыпали на диванах, под звон разбиваемых вдребезги бокалов и под звуки песен, угасающих подобно свечам, которые бледнеют при наступлении рассвета.
Но самое плохое во всем этом было то, что Петр III ежеминутно выставлял напоказ свое презрение к русским. Оловянные солдатики и деревянные пушки, которыми ему позволяли забавляться, когда он был великим князем, более не удовлетворяли его.
Мы уже говорили о том, каким мучениям Петр III подвергал солдат из плоти и крови с тех пор, как он стал императором. Но ему этого было мало. Теперь, располагая пушками из бронзы, настоящими пушками, он хотел, чтобы непрерывные залпы напоминали ему звуки войны.
