На следующий день после смерти графини Воронцовой-Дашковой, в тот момент, когда барон де П*** уезжал в Фолембре, чтобы похоронить в семейном склепе тело супруги, княгиня Паскевич, дочь графини, рожденная ею в первом браке, получила не только фамильные бриллианты, но и все украшения, все бриллианты, все драгоценности, принадлежавшие лично графине, — общей стоимостью в пятьсот тысяч франков.
Все это могут подтвердить, наряду со мной, самые высокопоставленные лица парижского общества; все это я был обязан написать, слыша, как моего соотечественника обвиняют в бесчестном поступке, и слыша, как это обвинение повторяют в Москве, в Санкт-Петербурге, а теперь еще и в Тифлисе…
Мы заночевали у Панаевых и на следующий день, рано утром, отправились в Ораниенбаум.
Первое, что бросилось мне в глаза, когда я вошел во двор Ораниенбаумского дворца, это венчающая часть центрального павильона: она несла на себе закрытую корону, но сразу было видно, что корона эта не царская.
Я задал вопрос моему спутнику, но он, мало осведомленный в геральдике, стал уверять меня, что это прежняя корона русских царей.
Вступивший в разговор управляющий привел нас к согласию, заявив, что это корона князя Александра Мен-шикова, которому прежде принадлежал этот дворец. Когда же могущественного фаворита постигла опала, все его поместья были конфискованы и отошли царице, оставившей их в наследство своим потомкам как вотчинные владения. Корона же эта являлась символом герцогства Козель в Силезии, которое было пожаловано Мен-шикову императором Карлом VI, когда он дал ему титул князя Священной Римской империи.
Мы уже рассказывали о появлении и возвышении Меншикова.
Меншиков пользовался своим положением фаворита, приобретая громадные поместья как в России, где он был князем, сенатором, фельдмаршалом и кавалером ордена Святого Андрея Первозванного, так и за границей; он владел таким невероятным количеством имений и замков в России, что в народе говорили, будто князь может добраться из Риги в Ливонии до Дербента в Персии, каждый день останавливаясь на ночлег в одном из своих поместий. В его обширных владениях проживало более ста пятидесяти тысяч крестьянских семей, а это предполагает более пятисот тысяч душ.
Ко всем этим богатствам следует добавить более чем на три миллиона золотой и серебряной посуды, а также драгоценных камней и украшений, подарков тех, кто, нуждаясь в его ходатайстве перед царем, оплачивал таким образом услуги фаворита.
