Путевые впечатления. В России. (Часть вторая) | страница 12
«Я обещаю, что буду сидеть на хлебе и воде, пока не отдам тебе долг».
«Лучше уж я буду пить свою водку, это дело вернее».
Нужно вам сказать, барин, что нет у нас никакого милосердия: каждый за себя, такое у нас правило, да оно и понятно, ведь мы рабы.
«Все, что я могу сделать, — добавил Онисим, — это предложить тебе место в телеге, чтобы ты прибыл туда не таким усталым и продал бы себя подороже».
«Спасибо».
«Так садись же, дурень!»
«Нет».
«Садись!»
И тут, барин, дьявол меня попутал, в голове словно молния блеснула. В глазах потемнело, так что мне пришлось сесть на землю, иначе бы я упал.
«Тебе же ясно, — сказал Онисим, — что ты не можешь идти дальше. Садись в телегу! А когда я куплю водку, дам тебе выпить глоток, и ты подбодришься. Ну же, садись!»
Я забрался в телегу. Однако, пока я сидел на земле, рука моя упиралась о камень, и теперь он оказался у меня в руке… Мы въехали в лес; начало смеркаться. Я посмотрел на дорогу: ни впереди, ни позади никого не было… Знаю, я виновен, но что поделаешь, барин: мне представилось, как, впрягшись в лямку, я тащу баржу, мне послышалось, как жена и дети кричат: «Хлеба! Хлеба!» Онисим же, словно насмехаясь надо мной, затянул песенку, в которой были такие слова:
Знай, невестушка моя:
Как поеду в город я,
Сарафан тебе куплю,
Эх, да бусы подарю!
Я так крепко держал камень в руке, что на нем наверняка отпечатались мои пальцы. Изо всей мочи я ударил
Онисима по затылку. Удар был такой сильный, что Они-сим свалился к ногам своей лошади.
Я соскочил на землю и оттащил его в лес. При нем был кошелек, в котором оказалось не меньше двадцати пяти рублей. Я взял только один рубль и семьдесят пять копеек и бегом бросился в деревню. На рассвете я был уже там. Разбудив станового, я заплатил ему рубль семьдесят пять копеек и взял у него квитанцию; хотя бы по этой части я полгода мог быть спокоен. Потом я вернулся домой.
«Это ты, Гаврила?» — спросила жена.
«Это ты, б а т ю ш к а?» — спросили дети.
«Да. Я встретил одного друга, и он дал мне взаймы рубль семьдесят пять копеек, которые с меня требовали. Так что мне нет больше нужды идти в бурлаки. Теперь мне надо лишь как следует работать, чтобы отдать долг этому славному человеку. Ну же, не горюйте».
Я старался казаться веселым, но на сердце у меня была смертельная тоска; впрочем, все это длилось недолго: в тот же день меня взяли под стражу. Онисим, которого я счел убитым, оказался всего лишь оглушенным; он вернулся в деревню и рассказал о том, что с ним произошло.