Президент, без парика и в ночной рубашке, восседал посредине комнаты. Король подошел прямо к нему. Тогда как удивленный и захваченный врасплох появлением короля бедный президент оставался недвижим, король сунул свечу ему под нос, чтобы хорошенько рассмотреть выражение его лица, затем с великолепной серьезностью стал обходить статую и пьедестал, в то время как президент, подобно китайскому болванчику, вращал головой, не двигаясь с места и следя за передвижениями короля. Наконец, оба светила, совершавшие круговое движение, оказались лицом друг к другу. Король продолжал хранить молчание, поэтому президент с полнейшим хладнокровием осведомился:
— Государь, поскольку случай не предусмотрен этикетом, следует ли мне встать или оставаться в том же положении?
— Оставайся, оставайся, — отвечал король, — но не заставляй нас долго ждать, бьет уже четыре часа.
И он вышел из комнаты столь же важно, как и вошел.
Вскоре честь, которую король оказывал президенту Кардилло, охотясь на его землях, вызвала зависть придворных. Даже аббатисы важнейших монастырей в Палермо, населив свои парки косулями, ланями и кабанами, приглашали короля, чтобы развлечь охотой бедных затворниц, чьи души были им вверены. Король отличался определенной галантностью: он почти забыл о своей колонии в Сан Леучо, хотя она была местом весьма приятным. Это была прелестная деревушка, которая располагалась в трех-четырех льё от Неаполя и в которой все телом и добром принадлежали королю. Только души там принадлежали Богу, что не мешало и дьяволу иметь свою долю. Сан Леучо превратился в сераль султана Носатого — в нем не хватало только тюрбанов и удавок. Подобно персидскому шаху, он мог бы как-нибудь известить друзей и знакомых о восьмидесяти рождениях, случившихся в одном месяце.
Вот почему население Сан Леучо еще и теперь пользуется привилегиями, которых не имеет ни одна другая деревня Королевства обеих Сицилий. Ее жители не платят налогов и освобождены от воинской повинности. Кроме того, каждый, каков бы ни был его возраст или пол, может считать себя в некоторой степени родственником нынешнего короля. Просто те, что постарше, называют его "племянник", а те, что помоложе, — "кузен".
Итак, король Носатый поживал себе на Сицилии, ежедневно охотясь то в собственных лесах, то в угодьях президента, то в парках аббатис, каждый вечер играя в карты — то в вист, то в реверси и жалея только о замке Капо ди Монте, где было столько славок; об озере Фузаро, где было столько рыбы; о площади Мола, где было столько лаццарони, — как вдруг однажды перед ним предстал мужчина примерно лет пятидесяти — пятидесяти пяти и попросил разрешения отвоевать для Фердинанда его королевство: этим человеком был кардинал Руффо.
