Носатый положился на Бога и святого Януария, с тем чтобы они изменили сердца его подданных, дал обет возвести церковь по подобию собора святого Петра, если он вернется в свой добрый город Неаполь, и продолжал охотиться.
Правда, король Носатый, как мы и говорили, был отменным стрелком. Никогда не используя на охоте ничего, кроме настоящих пуль, он старался поразить животное только в плечо, и в этом отношении у него мог поучиться сам Кожаный Чулок. Самое любопытное состояло, однако, в том, что король требовал, чтобы и сопровождавшие его охотники поступали точно так же, в противном случае он впадал в гнев, всегда скверно кончавшийся для виновного. Однажды, когда, проохотившись целый день в лесу Фикудзы, охотники окружили груду убитых кабанов, король заметил, что одно из животных убито выстрелом в брюхо. Тут же кровь бросилась ему в лицо, и, повернувшись к своей свите, он воскликнул: "Chi ё il рогсо che а fatto un tal colpo?", что означало: "Что за свинья так выстрелила?"
— Это я, государь, — ответил князь ди Сан Катальдо. — Меня надо за это повесить?
— Нет, — ответил король, — но вам придется остаться дома.
С той поры князя ди Сан Катальдо больше не приглашали на королевскую охоту.
Одно из преступлений, имевших особое право возбуждать гнев его величества почти в такой же степени, состояло в том, чтобы предстать перед ним с длинными бакенбардами и короткими волосами. Всякий, у кого подбородок не был выбрит, волосы не напудрены, а затылок не украшен более или менее длинной косичкой, был для короля Носатого достойным повешения якобинцем. Однажды молодой князь Пеппино Руффо, потерявший все на службе у короля, оставивший семью и родину, чтобы последовать за ним, имел неосторожность предстать перед ним с ненапудренными волосами, да еще украшенный парой всем известных замечательных неаполитанских бакенбардов. Король одним прыжком подскочил к нему из кресла и, изо всех сил схватив его за бороду, закричал:
— Ах ты разбойник! Ах ты якобинец! Ах ты убийца! Ты что же, явился из какого-нибудь клуба, раз осмеливаешься предстать передо мной в таком виде!
— Нет, государь, — ответил молодой человек, — я явился из тюрьмы, куда был брошен три месяца назад как слишком верный подданный вашего величества.
Это объяснение, сколь бы веским оно ни было, полностью не успокоило короля, который продолжал таить злобу на бедного Пеппино Руффо даже после того, как тот сбрил бакенбарды, напудрил волосы, нацепил фальшивую косичку и сменил брюки на короткие кюлоты.
